|
На главную |
06.09.2005
РАЗЛИЧИЯ ПРАВОСЛАВНОЙ И ЛАТИНСКОЙ ТРИАДОЛОГИИ
Западные
отцы в своем изложении троичного догмата чаще всего отправлялись от единой
божественной природы (сущности), чтобы перейти к лицам, тогда как восточные
отцы шли противоположным путем: от трех лиц к единой природе в соответствии
со СП (где нет понятий "божественная сущность") и крещальной формулой.
Впрочем, оба подхода были правомерны до тех пор, пока не нарушалось
равновесие между лицами и природой. При нарушении этого равновесия Восток в
крайнем случае мог уклониться в тритеизм, а Западу грозила опасность дать
перевес природы над лицами.
Действительно, в латинском учении об исхождении Святого Духа от Отца и Сына
православные законно увидели тенденцию подчеркнуть единство природы в ущерб
различению лиц. В умозрении латинян Отец и Сын изводят Духа Святаго в силу
единства природы, а Дух Святой является "связью любви" между Отцом и Сыном.
В результате чего теряется ясность учения об ипостасях Святой Троицы.
Утверждение, что Святой Дух исходит от Отца и Сына, получило распространение
на Западе из учения блж. Августина. Официально было принято и введено
римлянами в Символ веры в XI веке. В своем трактате "О Святой Троице" блж.
Августин пишет, что Святой Дух исходит не только от Отца, как своей
первопричины, но также и от Сына. Но этo привилеги? aaao Nuio опять таки
Отец. Сын никогда не существовал без неё, но Отец даровал Сыну всё, что Он
Ему дал при рождении. Итак, Он родился таким образом, что общий дар исходит
также от Сына, и Дух Святой есть Дух обоих других лиц. В другом месте блж.
Августин пишет о послании Святаго Духа в мир: "Если дар имеет источником
Даруемого, то следует признать, что Отец и Сын являются источниками Духа".
Т.о. послание Святого Духа Сыном достаточно для блж. Августина, чтобы
утверждать ипостасное исхождение Святаго Духа от Отца и Сына. А чтобы при
этом сохранить единство Божества, говорится, что Святой Дух исходит от обоих
в силу единства божественной сущности Отца и Сына.
Ошибка латинян в данном случае состоит в том, что они игнорируют то
очевидное положение, что изведение Святого Духа не есть свойство природы
самой по себе, а отличительное свойство ипостаси Отца. В противном случае,
Святой Дух, как единосущный Отцу и Сыну, исходил бы и от Самого Себя, что, в
свою очередь, привело бы к слиянию ипостасей Отца и Духа. Утверждение Отца и
Сына единым ипостасным началом личного бытия Святаго Духа нарушает
единоначалие Отца и смешивает ипостаси Отца и Сына. Характеризуя Filioque
как ересь, святой Фотий, патриарх КП (IX) пишет, что, если принять это
учение, то имя "Отец" теряет свой смысл и становится пустым, характеризующее
Отца свойство изводить Святой Дух уже не принадлежит Ему, и две божественные
ипостаси смешиваются в одно лицо; и вот, возраждается Савеллий или скорее
некое новое полусавеллианское чудовище.
В другом месте святитель Фотий пишет: "Отец есть начало исходящих от Него
лиц не в силу Своей природы, а в силу Своей ипостаси" и строит следующий
силлогизм: "В Боге сущность – это достояние всех трех Лиц, и общее между
ними только то, что относится к сущности. Наоборот, личные свойства
непередаваемы другому лицу. Итак, ничто не может принадлежать сообща только
двум лицам – Отцу и Сыну – исключая третье".
Православие исповедует 2 различных бытия Святой Троицы: бытие трех лиц в
сущности (Бог в Самом Себе) и Их проявления в икономии. Рождение Сына,
исхождение Духа совершаются вечно и независимо одно от другого. В икономии
же (или энергии) Бог действует от Отца через Сына и завершается Духом
Святым. По мнению св. Григория Паламы, упорство Запада в учении о Filioque
вытекает в том числе и из нечувствия западными различия между сущностью и
энергией Бога. Так блаженный Августин считает, что всё, что в Боге ни было,
есть сущность. Латиняне, как и Варлаам, противник святителя Григория Паламы,
считают энергию Троицы тварной и т.о. отождествляют Бога с Его сущностью. По
этому поводу св. Григорий Палама пишет: "Когда Бог говорил с Моисеем, Он не
сказал: "Я есть сущность", но "Я есть Сущий" (Исх. 3,14). Итак, Бога нельзя
отождествлять с одной Его сущностью, Он присутствует ещё в Своих энергиях"
(триада 3, раздел 2). Неразличение сущности и энергии в Римо-Католицизме
трактуется как связь любви между Отцом и Сыном, между Богом и людьми.
Блаженному Августину принадлежат слова: "Бог-Любовь есть Дух Святой. Именно
на Духа указывает этот текст: Бог есть Любовь. И ещё: Дух есть та общая
любовь, которой взаимно любят друг друга Отец и Сын". При этом, блж.
Августин совершенно игнорирует те места из СП, в которых любовь усвояется и
Отцу, и Сыну. Любовь, согласно православному учению, это общее свойство или
энергия Святой Троицы, как сила, воля, разум, поэтому Святой Дух теряет
ипостасный облик, если Его отождествлять с любовью, как это делает блаженный
Августин. Святой Дух из Лица становится в таком случае только проявлением
или связью общей сущности Отца и Сына.
Римо-Католики признают лишь один порядок жизни Святой Троицы, а именно: Дух
Святой и исходит, и посылается в мир от Отца и Сына как от единого начала.
Так они полагают, что дуновением и словами "Приимите Духа Святаго" (Ин.
20,22) Христос дарует апостолам Самого Святаго Духа, т.е. божественную
сущность. Если бы это было так, то Троица претерпевала бы постоянное
изменение. Апостолы, а за ними все спасенные стали бы богочеловеками (Святой
Дух + человек). Библейское выражение "Единородный Сын" потеряло бы всякий
смысл. Дуновение Христа на апостолов показывает не исхождение Духа от Сына,
не образ предвечного ипостасного бытия Святого Духа, а единство энергии трех
ипостасей, которая подается от Отца Сыном в Духе Святом.
И само действие послания присуще всем трем лицам; не только Сын посылает
Духа (Ин. 20,22), но и Отец, и Дух посылает Духа в мир (Лк. 4,18; Ин. 3,17).
Т.о. "послание" (посольство, посланничество) не тождественно ипостасному
происхождению. Иначе, по аналогии, необходимо признать, что Сын рождается от
Отца и Духа как посылаемый обоими.
Подтверждение своему учению римо-католики пытаются найти в следующих словах
Спасителя о Святом Духе: "Он от Моего возьмет и возвестит вам" (Ин. 16,14).
При этом, игнорируется следующий стих: "Всё, что имеет Отец, есть Мое,
потому Я сказал, что от Моего возьмет и возвестит вам" (Ин. 16,15).
Очевидно, что в Евангелии идет речь о природном единстве Отца, Сына и
Святого Духа, в силу чего дары, ниспосылаемые через Святого Духа,
принадлежат и Сыну.
На вопрос латинян, почему Святой Дух именуется Духом Сына и умом Христовым,
святитель Григорий Палама отвечает: "Потому что Дух через Сына открывается,
хотя ипостасно исходит только от Отца". "Духа мы именуем Духом Сына, но что
Он и от Сына, этого не говорим", – пишет и святой Иоанн Дамаскин (Точное
изложение,.. с. 85).
31.03.99
Богословские аспекты Filioque
Согласно отцам Церкви до Августина или же стоящим вне августиновской
традиции, Бог-Отец есть Начало в Троице, Тот Связующий, в Котором
осуществляется её единство через передачу Его природы. Сын извечно рождается
Отцом из Его сущности без разделения этой сущности. Дух Святой исходит от
Отца, т.е. получает свое ипостасное бытие от Него одного, Он единосущен Отцу
и Сыну, т.е. обладает той же сущностью.
Для выражения этого единосущия Духа Отцу и Сыну некоторые отцы, в частности
александрийцы и западные, говорили, что Дух Святой есть Дух Отца и Сына, что
Он исходит от Отца и получает от Сына или же от Отца и Сына то, что
принадлежит Отцу и Сыну (св. Илларий Пиктавийский), и даже св. Амвросий
Медиоланский, что Дух исходит от Отца и Сына (латинский термин procedit
имеет значение менее точное, нежели соответственный греческий термин).
Однако, контекст этих выражений показывает, что, употребляя их, отцы имеют
ввиду не причину ипостасного бытия Духа, а лишь порядок, являемый либо в
действии (энергии божественных Лиц) и домостроительстве спасения (см. лекцию
"Образ откровения Святой Троицы в мире).
Блаженный Августин вырабатывает совершенно другой тип троического богословия
– другой до такой степени, что можно сказать: когда историк догматов
переходит от писаний отцов IV века к трудам Августина, то он констатирует,
что разрыв в целостном развитии троичного богословия находится не между
Августином и нами, а между ним и его непосредственными предшественниками (Хендрикс.
Введение в труды блаженного Августина. Париж, 1955).
Уже давно историки настаивали на значении личного опыта обращения Августина.
В отношении учения о благодати этот опыт обращения привел, главным образом,
к тому, что блаженный Августин с силой настаивает на коренной
несостоятельности природы и на всемогуществе благодати. В отношении же
троичного богословия опыт обращения привел Августина к кажущемуся парадоксу.
Он преувеличивает способности тварного разума и ценность аналогий (до того,
что использует их не как иллюстрацию, а как доказательство), заимствованных
в твари, чтобы достичь некоторого понимания тайны. Здесь и находится та
отправная точка, с которой начинается расхождение между богословием, верным
апофатизму отцов, непричастных августинизму, с одной стороны, и западным
богословием после Августина – с другой.
В своей "Исповеди" блаженный Августин описывает, какую роль сыграло в его
обращении не только чтение неоплатонических книг, но даже вполне реальный
духовный опыт неоплатонического типа, через который он усмотрел тайны
Троицы. Результатом неоплатонического духовного опыта блж. Августина,
имевшим наибольшие последствия, было, по-видимому, то, что он открыл за
пределами манихейского материализма, которого он в начале придерживался,
существование "духовной природы", понимаемой им как совершенство бытия и
родство в этой перспективе между духовной природой человеческой души и
духовной природой Бога. Т.о. Августин пришел к мысли, что все понятия,
au?a?a?uea природу, свойства и действия "духа", могут быть применены к Богу,
конечно, в возвышенном смысле, но тем не менее в смысле собственном.
Августин был первым, кто так систематически и глубоко обращался к
неоплатонической философии, чтобы понять Откровение. Его способ
использования философии в понимании веры, характеризующий схоластический
метод западного средневековья, получил окончательное развитие у Фомы
Аквинского.
Августин является основателем того, что остается одним из основных принципов
латинского троичного богословия: божественные Лица суть отношения. Отцы же
Каппадокийцы говорят, что имена Лиц лишь выражают их взаимоотношения, не
указывая на различие сущности. Filioque, понимаемое в том смысле, который
был закреплен в латинском средневековом богословии и догматизирован на
лжевселенских соборах в Лионе и Флоренции, с необходимостью вытекает из этих
предпосылок: исходя из такого принципа, Дух Святой может отличаться от Сына,
если только Он от Сына исходит. С другой стороны, поскольку Отец и Сын не
различаются через противопоставление отношений, изводя сообща Духа Святого,
то Дух может исходить от Отца и Сына только как от единого начала. Всё это
учение было впоследствии технически уточнено средневековыми латинскими
богословами, в частности, Фомой Аквинским, но оно уже ясно выражено в трудах
Августина.
Кроме того, блаженный Августин старательно исследовал тайну Святой Троицы,
исходя из её отблесков в тварном бытии и, в особенности, из жизни
человеческого духа, созданного по образу Божию. Что же касается Духа
Святого, то Он исходит по способу воли и любви. Августин впервые дает Духу
Святому это именование Любви, которого нет в Писании (он сам это признаёт),
но которое подсказано ему 1Ин. Августин пишет: "Бог-Любовь есть Дух Святой.
Именно на Духа указывает этот текст: Бог есть любовь (1Ин. 4,8)".
Итак, латинское понимание Троицы, согласно которому Святой Дух является
общением и связью между Отцом и Сыном, уточняется следующим образом: Дух
есть та общая Любовь, которой взаимно любят друг друга Отец и Сын.
Iieu, aaaao. Caiunae Ai?ee e ?oaana Aai ieeina?aiie e?aae. (Ecei?aiea
o?enoeaineiai aa?io?aiey). Ia?aaia n o?aioocneiai. A??nnaeu, 1990. N.62:
“Если мы рассмотрим теперь взаимосвязь любви между Отцом и Сыном, то мы
обнаружим бесконечную Любовь, божественно плодотворную.
Отец в совершенстве знает Сына, и из этого знания изливается бесконечная
Любовь, которая полностью отдает себя Сыну. Также и Сын в совершенстве знает
Отца, и из этого знания изливается бесконечная Любовь, которая отдает себя
целиком Отцу.
Это вечное созерцание между Отцом и Сыном вызывает взаимное восхищение,
взаимную божественную Любовь, не остающуюся бесплодной, божественную Любовь,
имеющую божественное содержание, которое выражается в Третьем Божественндм
Лице, Которое есть ДУХ СВЯТОЙ или ДУХ ЛЮБВИ.
Отец и Сын единятся тесной любовью, могучей и пронизывающей все Их существо,
откуда исходит Святой Дух. Подобным образом и на земле двое существ, любящих
друг друга, составляют одно и в конце концов становятся третьим. Отец и мать
взирают на своего ребенка, который является совершенным выражением их любви
и который свидетельствует об их плодотворном единстве. Бог сотворил семью,
как и каждого человека, "по Своему образу и подобию" (Быт 1,26).
В божественном порядке Дух Святой есть совершенное, живое и личное выражение
Любви Отца и Сына. Святой Дух — это венец жизни в Боге. Он завершает круг
Тринитарной жизни”.
Пупар Поль. Вера католической церкви. Перевод с французского. Москва, 1992.
Сс.76 77:
“Евангельское Откровение—это приоткрытые небеса, это интимность Божественной
жизни, раскрывающая перед людьми свою глубочайшую тайну любви: единый Бог
внутренне троичен в самой сокровенной жизненной глубине, в Своих мыслях и
Своей любви. И Трое—не что иное, как Одно. Таинственная печать Их единства
есть Дух Любви. Святой Дух, Параклет— это как бы Любовь, соединяющая Отца и
Сына: взаимная Любовь, вечно объединяющая того и другого, пребывающих в
вечном единении через этот взаимный дар жизни, источник которой—Отец...
Таинство Духа открывается нам в последнюю очередь. Через Него мы познаем
тайну Отца (Гал.4,б) и Сына (1Кор.12,3). Иисус обещает нам: “Придет
Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины... (NB. - в цитате
пропущено “Который от Отца исходит” - Е.К.) Когда же придет Он, Дух истины,
то наставит вас на всякую истину” (Ин.15,26; 16,13).
Исторический аспект Filioque
Первая ввела Filioque в исповедание веры Испанская Церковь во время борьбы с
арианами-вест-готами. Ариане не только умаляли личность Сына Божия, но и
отрицали Его единосущие Богу-Отцу, признавая в Нем сыновство личной
благодати. Испанские епископы воспользовались авторитетным на Западе мнением
блж. Августина и добавили в Символ "и от Сына". Тем самым они хотели
подчеркнуть равенство Лиц Пресвятой Троицы. В первоначальной своей форме
Символ 1 го Толедского собора (400 или 405 год) не включал Filioque. Эта
вставка была сделана в "длинной форме", т.е. пространном изложении, одобрено
на соборе в Толедо в 447 году.
3-й Толедский собор 589 года уже определенно упоминает Filioque. Кроме того,
на этом соборе король Рикаретт (Ричард) читает Никео-Константинопольский
Символ веры с включенным в него Filioque. Во всяком случае, впервые
встречается эта вставка в Символ веры именно в рукописной традиции деяний
этого собора. Filioque появляется и в текстах IV, VI и XI Толедских соборов.
XV собор 688 года делает по поводу учения о Троице следующие уточнения:
"Итак, мы принимаем учение великого учителя Августина и следуем ему".
Если не считать Испании, то ниодна из западных Церквей не включила Filioque
в Никео-КП Символ веры до эпохи императора Карла Великого (династии
Каролингов, каролингской эпохи). Его включил в Символ веры в 796 году собор
в Чивидале под председательством Павлина, патриарха Аквилейского, тесно
связанного с двором Карла Великого.
После 787 года, когда потерпел неудачу проект брака между Константином,
наследником КП престола, и Ротрудой, дочерью Карла Великого, сильно
обострилась враждебность франкской империи против византийцев. Карл Великий,
чувствуя себя оскорбленным, первый из западных императоров окончательно
оторвался от императора Нового Рима (термин "Византия" и "византийцы" ввели
западные историки), желая подчеркнуть свою независимость от КП, и свое
значение в Церкви, обратился к папе Льву III с просьбой утвердить "недавно
появившееся" учение о Святом Духе, и внести его в Никео-КП Символ веры.
21.04.99
В "Каролинговых книгах", написанных Алкуином, по отношению к грекам
употребляются самые резкие выражения, "от них пошли все ереси". В том же 787
году проходил Никейский VII Вселенский Собор. Он называется "крайне нелепым
синодом". Императрица Ирина и наместник Константин "говорят языком глупейшей
гордости". Григорий Нисский – это просто незнакомец, свидетельство которого
не идет в счет. Наконец, патриарх Тарасий, глава и вдохновитель Собора,
покрывается самыми оскорбительными ругательствами.
Пение Никео-Константинопольского Символа веры со вставкой Filioque вводится
в часовне императорского дворца и оттуда быстро распространяется по империи
(из чувства подобострастия перед императором). В конце 808 года с Filioque
уже сталкиваются иерусалимские монахи при конфликте с франкскими монахами.
После нескольких лет успокоения, происшедшего от временного примирения между
императрицей Ириной и Карлом Великим спор возрождается, когда снова
начинаются военные действия между франками и ромеями.
В 809 году император Карл Великий созывает Собор в Аахене (Западная
Германия), который специально рассматривал вопрос Filioque. Несмотря на
личное председательство императора и его давление, на Соборе было проявлено
большое разногласие, поэтому Собор не выработал единого мнения, согласие не
было достигнуто, попытка богословски оправдать Filioque оказалась
безуспешной, и поэтому решили оставить 8 й член Символа веры неизменным. Но
император Карл Великий, первый из западных императоров, окончательно
оторвавшийся от Византии, желая подчеркнуть свою независимость от
Константинополя, а также свое значение в Церкви, обратился к папе Льву III с
просьбой утвердить недавно появившееся учение о Святом Духе и внести его в
Никео-Константинопольский Символ веры. Чтобы обвинить греков в ереси, лучше
всего было заставить папу включить в текст Символа веры ту вставку, которую
греки отбрасывают принципиально, и тогда Западная Церковь будет "иметь
право" обращаться с ними как с противниками Кафолической веры и, т.о., будет
уничтожено то первенство Константинополя, которое он оставлял себе в
вопросах веры и политической области.
В ноябре 809 года 3 апокрисиария императора Карла Великого епископ Ai?ineee
Бернард, епископ Aieaioneee Иессей и Eарбийский аббат Адаларi в
сопровождении летописца франкского монаха Смарагдуса, который оставил нам
подробный отчет об их миссии, были посланы к папе Льву III. Папа Лев III по
дипломатическим соображениям, не желая обострять отношения с императором
Карлом Великим, заявляет, что против самого понятия Filioque ничего не имеет
против, но он категорически отказывается признать включение этой вставки в
Символ, "потому что незаконно писать или петь её там, где она запрещена
Вселенскими Соборами".
Лев III ясно понимал, что изложенное франками учение святых отцов, согласно
которому Дух Святой исходит от Отца и Сына, есть ясное учение Августина, но
никаких других отцов. Папа заявляет, что II Вселенский Собор и последующие
Соборы не включили Filioque в Символ не по небрежности или невежеству, а
нарочно, по божественному вдохновению "и ради любви и защиты Православной
веры, – по выражению liber pontificales, – он повелел поместить справа и
слева исповедального входа собора святого Петра по серебряной доске с
гравированным Символом веры без Filioque на греческом и латинском языке".
Этой же богословской позиции придерживался папа Aa?eai I (772-795) и Соборы
в Толедо, где Filioque фигурирует не в Символе веры, а в другом контексте.
Внесение в Никео-Цареградский Символ веры Filioque осудил и папа Иоанн VIII,
признав, что добавление это сделано "по безрассудству" (879).
Но когда франки захватили папскую романию, папство оказалось со всех сторон
блокированным, "как мышь в лапах". Франки прекрасно понимали, что именно им
досталось в руки, и начали развивать теории и церковную политику для
использования этого римского института в целях укрепления своего контроля
над территориями, бывшими ранее римскими. Западные франки шли по стопам
Карла Великого, но неуверенно. Римляне вновь захватили контроль над папским
престолом после 867 года, поэтому папы и делали соответствующие заявления,
позволяя себе говорить, что добавление это сделано "по безрассудству".
Но когда с 869 года снова появились на сцене восточные франки, всё
изменилось, и начало меняться ещё при папе Адриане III, который был личным
врагом КП патриарха Фотия. Он возвел Filioque на степень догмата. Так под
влиянием мирской власти и человеческой страстности новый догмат к концу Х
столетия распространился по всему Западу, кроме г. Рима (Рим отстаивал
неизменность Никео-КП Символа веры дольше всех). В Римский же Символ вставка
Filioque была сделана лишь 14 февраля 1014 года при короновании германского
императора Генриха II папой Бенедиктом VIII по настоянию императора, с тех
пор на Западе повсеместно распространилось Filioque.
Filioque и Православие
На действия католических миссионеров на Балканах (перекрещивали тех, кто
крестился у греческих священников, осуждали женатое духовенство, 300
православных священников были посажены в тюрьму и проданы) святой патриарх
Фотий в 866 году пишет окружное послание предстоятелям Восточных Церквей, в
котором поставил вопрос о догматических расхождениях в вероучении Восточной
и Западной Церквей (полностью приведено в патрологии Миня, 102 том, письмо
13). В этом очень обширном послании Фотий перечисляет беззакония латинского
духовенства: с одной стороны, пост в субботу, с другой стороны, разрешение
сыра и молока в 1 ю неделю Великого поста, обязательный целибат, вторичное
помазание миром тех, кто был помазан православным священником, Filioque. На
КП Соборе 866-867 годов это окружное послание было оглашено восточным
патриархам и подписано около 1000 епископов.
Но ещё более важен КП Собор 879 года, поскольку это был последний Собор, на
котором присутствовали как восточные, так и западные легаты и делегаты. По
существу, это был последний Вселенский Собор. Лучше всего это описано в
руководстве Лебедева "История разделения Церквей IX, X, XI веков".
6 е заседание проходило 3 марта 880 года. Кроме патриарха Фотия, участниками
Собора были папские легаты, уполномоченные восточных патриархов и 18
митрополитов. Когда император занял председательское место, то была зачитана
его речь к Собору следующего содержания. "Разумеется, было бы приличным,
чтобы мы лично присутствовали на заседаниях этого святого Собора, но мы не
сделали этого, чтобы не открыть возможности для злых языков злословить
Собор, ибо могли говорить, что Собор не имел свободы, что признание Фотия
патриархом – дело вынужденное, и что страх перед императором руководил
Собором". Затем император в той же речи говорил, что согласен утвердить и
подписать постановления Собора. Наконец, император предложил в знак
единения, господствующего на Соборе, и как выражение мира торжественно
провозгласить Никео-КП Символ веры. Все, конечно, приняли это предложение.
Так папские легаты говорили, что действительно приличнее всего провозгласить
и подтвердить это вероизложение как пользующееся уважением во всем мире.
Вслед за тем протонотарий Петр прочел документ, который, кроме Символа веры,
содержал в себе объяснения, почему этот Символ веры имеет особенное
значение, и содержал прещения на тех, кто осмеливается изменять этот Символ.
"Мы принимаем всем сердцем и исповедуем устами дошедшей до нас с древности
Символ и возвещаем его, ничего не убавляя и не прибавляя к нему и не изменяя
и не повреждая его". Затем следовал сам Символ, и в заключение говорилось:
"Если кто из лиц духовных допускает изменение или добавление к этому
Символу, таковой подлежит извержению из сана, а мирянин, дерзающий сделать
это, подлежит анафеме".
По прочтении документа все восклицали: "Так мыслим и мы все. В этой вере
должно крестить, эту веру исповедовать при возведении в духовный сан. Кто
мыслит иначе и допускает изменения в Символе, тот подлежит отлучению".
Папские легаты не выразили противодействия касательно запрещения прибавлять
что-либо к Символу, подписались под соборными определениями, поскольку в
самом Риме в это время Символ веры ещё читался без Filioque. (Лебедев А.П.
История разделения Церквей в IX, X и XI веках. СПб., 1905. Сс.297 298).
22.04.99
Справка. Этот КП Собор 879-880 годов ещё называют "Великим Софийским
Собором", и иногда он назывался VIII Вселенским Собором. Ещё он называется
"Собор трехсот восьмидесятитрех отцов".
Под постановлением Собора, по просьбе участников Собора, подписался также
император и его сыновья. Император Василий, подписывая акты, начертал
следующие слова, которые были прочитаны вслух присутствующим: "Во имя Отца и
Сына и Святаго Духа. Я, Василий, верный во Христе император Римский
самодержец, соглашаюсь с этим святым и Вселенским Собором во всем как
относительно утверждения VII Вселенского Собора, так и относительно
признания и утверждения патриархом святейшего Фотия, нашего духовного отца,
а равно и касательно осуждения всего того, что против него писано или
высказано (там же, с.299).
Затем последовало многолетие, прославление и восхваление патриарха. Начало
положили папские легаты. Они благодарили Бога за то, что слава Фотия
распространена не только в их отечестве Италии, но стала известна и во всем
мире не только между народами, говорящими на греческом, но и между самыми
варварскими и грубыми народностями сделалось известно, что нет человека,
равного Фотию по мудрости, доброте, смирению. Епископ Прокопий
Неокесарийский говорил: "От полноты его мы все восприняли (Ин. 1,16),
подобно тому, как славные апостолы от нашего Господа Иисуса Христа". Папские
легаты воскликнули: "Кто не хочет иметь общения с Фотием, жребий того вместе
с Иудой". Было возглашено многолетие императору Василию. Так закончилось 7 е
заседание и конец Собора 879-880 года.
Значение Собора
Всем, кто был сколь-нибудь проницателен, стало ясно, что виной церковных
смут были папы с их притязаниями вмешиваться в дела чужих Церквей ради
своекорыстных расчетов. Папам было дано знать, что их власть вовсе не так
велика и обширна, а их авторитет не столь непререкаем, как привыкли думать к
тому времени на Западе. Понятно, что папа Иоанн VIII остался недоволен
Собором, но он не выражает свое неудовольствие. Появление около берегов
Италии византийского флота, которое обещало военную помощь Риму против
сарацин, заставило Иоанна умалчивать о своем неудовольствии. Политические
дела пап не только не улучшались, но даже ухудшались. Так папа Иоанн VIII в
одном письме в октябре того же 880 года жаловался: "Ярость сарацин так
велика, что никто не осмеливается выйти за ворота Рима, никто не может
заниматься работой за стенами его и не может исполнять дела религии". В
письме к патриарху Фотию от того же 880 года папа пишет: "мы обнимаем Вас
как брата и будем считать Вас за самого дорогого сродника, если Вы
постараетесь оказывать должную преданность и верность Римской Церкви и нам
лично". Это письмо было папы было последним письмом, в котором Римский
первосвященник обращается к патриарху Фотию.
Папа также рассчитывал, что Фотий уступит Риму свое влияние на Балканах
(Моравия, Паннония, Иллирия), но Фотий не сделал ни малейшей уступки. После
этого папа решается порвать свои связи с КП.
Тут начинается спорная историография. По фальсифицированным римским
документам, которые затем вошли во все учебники вплоть до начала ХХ века,
папа Иоанн VIII в 881 году в соборной церкви святого Петра с Евангелием в
руках с большой торжественностью в присутствии многочисленного народа
произнес анафему на Фотия и на своих легатов. Об этом пишут Лебедев (там же,
с.305), Поснов М.Э. (История Христианской Церкви. Брюссель, 1964.).
Поснов пишет: "Собор открылся в ноябре 879 года. Соборные акты определенно
говорят, что Фотий, Вселенский патриарх, председательствовал на всех
заседаниях. Папские же легаты сидели рядом с ним. Заседания Соборные
завершились в марте 880 года просто каким-то апофеозом Фотия (с иронией и
издевкой пишет Поснов). Не сразу папа Иоанн VIII разобрался в актах и
донесениях Собора. Когда же всё понял, то осудил своих легатов и предал
анафеме Фотия" (с.541). "Следует обратить внимание на то, что раздор
вращался более между личностями, чем между Церквами. Игнатий, Стефан,
приемлемы для Рима, Фотий и отчасти Николай – нет. Но ещё тогда Фотий
пододвигал догматическое основание для возможного разделения КП с Римом"
(с.542).
Новейшие исследования крупнейших византологов как Востока, так и Запада,
поставили под большой вопрос эти последние события (анафематствование Фотия
и легатов). Об этом писал Дмитрий Николаевич Огицкий (его называли "новым
Оригеном"), а лучше всего эти события освещены в фундаментальном труде
римо-католического богослова монаха Франциска Дворника (Fr. Dvornik. Le
schisme de Photius. Histoir et legende. Paris, 1950 – "Схизма Фотия. История
и миф"). (О Дворнике писали о. Борис Безменов и о. Игорь Ивонин). В этом
труде он полностью оправдал Фотия по всем позициям. "В позднейшее время
имели место попытки уменьшить реальное значение этого Собора. Многих на
Западе чрезвычайно смущало и сейчас смущает то обстоятельство, что на Соборе
этом были отменены антифотианские определения адриановских Соборов (которые
организовывал папа Адриан). Делались попытки "исправления истории".
Создалась легенда о новом осуждении Фотия папой Иоанном VIII и об изменении
им своего отношения к великому Софийскому Собору. Некоторые доходили даже до
утверждения, что этого Собора не было вовсе. Но церковные историки и
византологи нового времени показали неосновательность таких утверждений"
(Огицкий Д. Константинопольские Соборы 869, 870 и 879-880 годов и церковная
современность. // ЖМП., 1969. №12. Сс.62 66 – здесь он ссылается на
Дворника).
"Хочу привести высказывание уже упоминавшегося современного католического
византолога аббата доктора Дворника о святителе Фотии – человеке, личность
которого особым образом связана с важнейшими фактами церковной жизни второй
половины IX века. К личности Фотия, – говорит католический историк, – этого
великого патриарха и отца Восточной Церкви, на Западе в течение веков
относились пренебрежительно, без христианской любви. Задача историка – не
только подчеркивать ошибки прошлого, но и защищать того, кто пострадал от
этого. Этот долг история должна оплатить Фотию. Учёные, знавшие его труды, с
брезгливостью относились к измышлениям его противников..." (Дворник, там же,
с.581-582).
Архимандрит Плакида (Дезей) Греция, также отрицает факт новой анафемы на
Фотия. Статья "Блаженный Августин и Filioque". Вестник, №109 112, 1882.
В дальнейшем Запад, насаждая мнение о "греках" (т.е. о Востоке) как о
еретиках, обвинял их в том, что они исказили Символ веры, выбросив из него
Filioque. На Западе это стало повсеместным мнением. Римо-Католическая
Церковь, где только могла, преследовала православных как еретиков за
искажение Символа вера.
Итак, в 1014 году уже сам Рим отказался от своей традиционной позиции по
настоянию германского императора Генриха I при короновании его на царство.
А 40 лет спустя кардинал Гумберт, яростно произнося свой приговор отлучения
патриарха Михаила Керулария, обвинял греков в том, что они "как духоборы",
вычеркнули из Символа веры исхождение Духа Святаго и от Сына. Было добавлено
к этому ещё и много других обвинений канонического и литургического порядка,
гораздо менее незначительных, а иногда и бессмысленных. В то время патриарх
Антиохийский Петр в ответ на этот поступок Рима писал Михаилу Керуларию:
"Искренне выражая свое мнение, если бы латиняне согласились вычеркнуть
вставку в Символ, я бы от них не требовал ничего более, почитая в числе
вещей неважных со всем прочим даже вопрос квасного хлеба. В конце концов,
эти латиняне – наши братья, хотя их грубость и невежество, их приверженность
к собственному чувству иногда и уводит их от прямого пути. Не следует
требовать от этих варварских народов (франки, гунны, готы, германцы,
вандалы) той совершенной точности, которую мы требуем от наших, воспитанных
в тонкостях культуры. И то уже много, если они правильно исповедуют тайну
Животворящей Троицы и тайну Воплощения" (цит. по Архимандрит Плакид, с.221).
Эта несколько высокомерная снисходительность патриарха Петра Антиохийского
относилась к неотесанным богословам и грубым франкским и германским баронам
раннего средневековья, главным богословским аргументом которых был меч. В
эпоху же униатских Соборов в Лионе и Флоренции греки оказались перед
латинскими богословами совсем другого калибра, воспитанными школой Фомы
Аквинского и могучей схоластики. Но и они лишь утверждали троичное
богословие Августина. Перед лицом их требования православное сознание
неустанно утверждало, что в глазах всего Предания вне августиновоского и
последующего латинского наследия Сын никоим образом не является причиной
ипостасного бытия Святого Духа, и что это различие касается самих основ
веры.
Глубокая причина православного отношения к Filioque (кроме того, что Дух
теряет свою личность) также и та, что это учение появилось как учение
частное, свойственное Августину и происшедшей от него традиции, новой по
отношению к общему учению прежних отцов, и никогда не было принято церковной
полнотой.
27.04.99
Этнический и культурный аспект Filioque
В свете вышеизложенного ясно, что положение было не тем, которое выше
представляется европейским и американским историкам, по мнению которых
Filioque есть неотъемлемая принадлежность римского христианства. На самом
деле мы видим восточную и западную римскую народность длительное время
объединенной в своей оппозиции появившимся народам германской расы, которые
начали учить западных римлян, прежде чем сами действительно чему-то
научились. Эти франкские, германские, готские учителя могли быть в то время
убедительными в догматическим вопросах только тем, что держали меч над
головой. Вообще же, особенно в то время, когда они насаждали Filioque,
представители германского богословия о богословском основании Filioque не
особенно заботились (это потом уже Фома Аквинат и его школа начали об этом
заботиться), и имели перед своими благородными феодалами только то
преимущество, что умели читать и писать и, может быть, помнили Августина.
Августиновское Filioque было единственной версией, которую франки были
способны понять, поэтому она стала для них единственно существующей. Поэтому
неудивительно, что франки считали, что Августину удалось разрешить ту
богословскую проблему, которая другим отцам была не под силу. Они пришли к
заключению, что открыли богослова, намного превосходящего всех других отцов
вместе взятых, ведь, в нем они имели богослова, внесшего улучшение в учение
II Вселенского Собора.
Импонировала также августиновская идея, что Сама Церковь проходит через
процесс углубления и улучшения понимания своих догматов и учений.
Следовательно, добавляя Filioque к Символу веры, они улучшают веру восточных
и западных римлян, которые позволили себе "облениться и распуститься" в
таком важном вопросе.
Совершенно очевидно, что Августин вообще не понимал, о чем говорили такие
восточно-римские отцы, как святые Григорий Нисский, Григорий Богослов,
Василий Великий. Эти отцы отметали ту идею, что Дух Святой может быть общими
энергиями Отца и Сына, именуемыми или e?aiau?, поскольку энергии эти
не являются ни природой, ни ипостасью, тогда как Дух Святой есть и ипостась,
и личность.
Отцы II Вселенского Собора требовали, чтобы Дух Святой не отождествлялся ни
с какой энергией, общей Отцу и Сыну, но они и не отождествляли его с общей
сущностью Отца и Сына (энергия есть сущность). Дух Святой есть особая
ипостась со Своими не только общими, но и особыми свойствами,
характеризующими Его, которые не разделяются двумя другими ипостасями. При
том Он всецело разделяет всё то, что обще Отцу и Сыну, т.е. божественную
сущность, а также все нетварные энергии и силы. Святой Дух – Личность, а не
любовная связь.
Франки, последовав Августину, не понимали святоотеческой позиции в этом
вопросе, да и не желали с высоты своего великолепного рыцарского
благородства слушать объяснения греков об этих различиях. Они выхватывали
святоотеческие тексты, брали цитаты вне их контекста, искажали цитаты из СП
для того, чтобы доказать, что Дух в Своем ипостасном бытии исходит от Отца и
Сына. Последующие столетия всем прививалась та мысль, что отцы II
Вселенского Собора выработали Символ веры с Filioque, а восточные
духоборы-еретики исказили Символ веры, выбросили из него Filioque. Это
послужило причиной для массовых преследований православных на всех
территориях, которые попадали по власть Рима. С ними обращались как с
раскольниками и еретиками. Начались массовые перекрещивания православных.
Реакция у православных была наиболее показательна со стороны Афона, когда
Афон ответил тем же.
Справка. Константин Острожский. Годы жизни 1526-1608. Князь, киевский
воевода, владения в Голиции и на Волыни, ревностно защищал Православие. Для
поддержания православных учредил в Остроге училище, учредил типографии. Два
его старших сына перешли в католицизм, выкопали кости отца и перекрестили их
с чтением Символа веры с Filioque (Христианство. Энциклопедический словарь).
Filioque искажает самые основы христианской веры. Оно, по мнению Владимира
Лосского, является первопричиной разделения Востока и Запада, все остальные
вероучительные разногласия – только его последствия. Отношение Православной
Церкви к Filioque в период острой конфронтации с римо-католиками было
выражено в окружном послании Восточных патриархов 1848 года.
"Единая Святая Соборная и апостольская Церковь вновь возвещает соборне, что
сие нововводное мнение, будто Дух Святой исходит от Отца и Сына, есть сущая
ересь, и последователи его, кто бы они ни были – еретики. Составляющиеся из
них общества суть общества еретические, и всякое духовное богослужебное
общение с ними православных чад Соборной Церкви – беззаконие".
Последствия Filioque
Даже поверхностное изучение современной истории догмата и изучение трудов по
изучению СП являют курьёзные факты. Протестантские, англиканские и папские
богословы признают 1-й и 2-й Вселенские Соборы лишь формально. Это
происходит оттого, что между православными и латинянами нет единства
относительно реальных явлений Логоса ВЗ-м пророкам и тождество этого Логоса
с Воплотившимся Логосом НЗ. Это было общим основанием для дискуссии о том,
был ли Логос, виденный пророками, сотворенным или несотворенным. Это
признание Логоса, Софии и других oеофаний в ВЗ является самой основой учения
Вселенских Соборов. На Востоке Отцы никогда не отступали от этого понимания
ВЗ-х теофаний. Таково же было учение и всех западно-римских отцов, за
исключением Августина, который, как всегда запутанный в том, чему учат Отцы,
отвергает как богохульство ту мысль, что пророки могли видеть Логоса своими
телесными очами в огне, купине, в столпе, облаке и других ВЗ теофаниях.
Ариане и евномиане, также как раньше них гностики, использовали эту
возможность пророков видеть Логоса как доказательство того, что Он есть
существо низшее Бога и тварь. Августин согласен с арианами и евномианами,
что пророки видели сотворенного Ангела (например, борьба Иакова), тварный
огонь (столп), свет, тьму (на Синае) и т.д., но мы возражаем им, что ничто
из всего этого не было Самим Логосом, а было лишь символами, посредством
которых Бог или вся Троица может быть предметом видения и слышания.
Августин не терпел того учения, что Ангел Господень, огонь, слава, облако,
огненные языки Пятидесятницы являются символами нетварной действительности,
с которой общаются пророки и апостолы. Для него это значило бы, что всё это
указывает на видение божественной сущности, которая в глазах Иппонского
епископа тождественна всему, что нетварно, и может быть созерцаема только в
экстазе души неоплатонического типа вне тела в сфере вневременной и
неподвижной вечности, превосходящей всякое рассуждение. Поскольку же это
оказывалось не тем, что он находил в Писании, то описанные в нем видения
являются не словесными символами реального видения Бога, а лишь тварями,
символизирующими вечные реальности. Другими словами, выражения, обозначающие
нетварные энергии как огонь, слава, тьма, свет, облако, столп огненный,
облачный, огненные языки Пятидесятницы и т.д., становятся объективно
реальными и тварными огнями, облаками, языками и т.д.
Эта неспособность Августина различать божественную сущность и нетварные
энергии привела его к очень своеобразному прочтению Священного Писания, при
котором твари или символы зарождаются с целью сообщить божественное
Откровение, а затем перестают существовать. Т.о. Писание оказывается,
во-первых, полным неправдоподобных чудес, а во-вторых, книгой,
продиктованной Богом. Помимо этого, искажаются также понятия "неба" и "ада",
так что в результате получается проблема трехэтажной вселенной с Богом,
пребывающим в некоем месте. Это выразилось также в католической иконографии
Святой Троицы (Отец – старец с бородой, рядом сидит Сын, между ними Голубь –
это нарушение постановлений VII Вселенского Собора), которая (так называемая
"новозаветная Троица") проникла с XVI века и в Православие.
Не восприняв серьезно в качестве ключа в интерпретации Священного Писания
святоотеческого богословия Вселенских Соборов, современные библеисты
использовали предпосылки, которые у Августина были лишь в зачаточном виде, с
такой методической последовательностью, что разрушили единство и тождество
ВЗ и НЗ и увлеклись иудейским истолкованием ВЗ, отвергнутого Самим Христом.
Так вместо того, чтобы говорить о конкретном лице Ангела Ягве, Господа
Славы, Премудрости Божией, Ангела Великого Совета и отождествлять Его с
Логосом, воплотившимся и ставшим Христом, принимая это как учение о Троице
(началом троичного богословия является Ин. 1,1-3), большинство, если не все
западные ученые, пришли к пониманию Христа только как к исполнителю ВЗ
мессианства. Учение о Троице сейчас приравнивается к развитию внебиблейской
терминологии ("единосущный", "лицо") в рамках несвятоотеческой, а
августиновской перспективы.
Другим крайне разрушительным результатом августиновских предпосылок о
Filioque является упразднение пророческого и апостольского понимания
благодати и замена его целой системой тварных благодатей, изобретенных
духовенством в латинском христианстве. Отсюда – и другое понимание Таинств.
Согласно СП и святым отцам, благодать есть нетварная энергия, слава Бога,
виденная пророками, апостолами и святыми. Источником этой славы и
царственности является Отец, Который, рождая Логоса и изводя Духа, сообщает
им эту славу и царственность так, что Сын и Дух по природе Своей также
являются вместе с Отцом единым источником благодати.
Ввиду того, что августиновское Filioque предполагает тождество божественной
сущности и нетварной энергии, а причастность божественной сущности
невозможна, латинская традиция потом автоматически пришла к пониманию
сообщаемой благодати как тварной, а это повело к её объективизации и к
распоряжению ею римо-католическим духовенством, так сказать, магически.
Как ересь, Filioque столь же вредно, как арианство, так как оно порождено
тем, что отец этой ереси свел огненные языки Пятидесятницы к тварному бытию,
также как Арий свел Ангела Славы. Если бы Арию или Августину было даровано
прославление Пятидесятницы, как святым отцам, то они бы знали по своему
опыту, что и Логос, и огненные языки нетварны, что Логос – несотворенная
ипостась, а языки – общие и тождественные энергии Святой Троицы, исходящие
из присутствия Христа нового рода – присутствия Духом Святым.
Введение Filioque имело серьёзные последствия для духовной жизни
римо-католиков. Оно замутило чистоту их представлений о Боге. Обыкновенный
западный христианин не понимает троичности, он верит в человека-Иисуса,
Который принес избавление от грехов и смерти, и в Духа Святого, Который есть
источник радости и счастья, но зачем нужны 3 ипостаси и т.д., он не
понимает. Отсутствие троичного богословия или недоверие к нему (у них это
называется "развитие внебиблейской терминологии") приводит к деизму, к
обобщенно-богословскому подходу к Богу, а при этом смазывается,
затуманивается смысл и личная встреча с Богом и смысл нашего спасения. Если
в Православии Дух исповедуется равным Отцу и Сыну, и поэтому в Православии и
царствует Дух, духовная свобода и созерцание живого Бога, то на Западе Дух
мыслится в подчиненном положении, отсюда другое понимание Таинств, боязнь
всего таинственного и рационализация христианства.
|
На
главную |