Господь, по премудрымъ путямъ Своего Промысла, даетъ по временамъ міру такихъ мужей, которыхъ обстоятельства уже самаго равнаго возраста являютъ, что они раждаются на необыкновенное и великое служеніе своему отечеству.
Къ таковымъ прославленнымъ Богомъ съ дѣтства и славящимся въ исторіи отъ рода въ родъ богоизбраннымъ мужамъ относнтся и сей самый святый и смиренный игуменъ Радонежскій преподобный Сергій, житіе котораго и значеніе основанной имъ лавры въ судьбахъ нашей святой церкви и отечества и имѣется предложить вашему благосклонному вниманію въ семъ питомникѣ духовной науки[1].

Къ 26 сентября сего года промчится цѣлыхъ пять вѣковъ, какъ смиренный Сергій скончалъ свое земное странствованіе. Но промыслъ Божій судилъ сему угоднику и по смерти видимо, своими нетлѣнными мощами и своею святою обителію, и невидимо, своимъ небеснымъ предстательствомъ предъ престоломъ Всевышняго, стать на пути всего великаго въ нашей исторіи. И вотъ скоро исполнится 500 лѣтъ, какъ стоитъ смиренный Радонежскій игуменъ съ своею обителію на семъ пути, многократно являя себя «яко возбранный отъ Царя силъ Господа Іисуса данный Россіи воевода и чудотворецъ предивный» и «яко похвала отечеству своему».
Родители преподобнаго Сергія были благородные и благочестивые бояре Кириллъ и Марія. Они жили большею частію въ своемъ помѣстьѣ, верстахъ въ четырехъ отъ знаменитаго своимъ прошлымъ Ростова, Ярославской губерніи, въ княженіе великаго князя Юрія Даниловича и въ святительство святаго Петра, митрополита всея Россіи, Знатность рода и высокое служебное положеніе Кирилла при дворѣ Ростовскаго князя мирно уживались въ немъ съ искреннимъ его благочестіемъ. Онъ и супруга его Марія были послушнѣйшими, преданнѣйшими чадами святой православной церкви. Благочестивые, богобоязненные, привѣтливые къ къ людямъ, страннолюбивые, милостивые до меньшей братіи, они при этомъ, – что особенно поучительно для всякаго времени, – при достаточности средствъ къ жизни и своемъ почетномъ положеніи, не сторонились отъ обычнаго сельскаго труда, какъ чего-то недостойнаго ихъ, якобы низводящаго ихъ на степень низшую и приближающаго ихъ къ простолюдину. Любовь къ сельскому труду они старались воспитать и въ своихъ дѣтяхъ. Такъ, напримѣръ, даже самого богомудраго Серія въ дни дѣтства его они посылаютъ въ поле за конями, и явившійся образомъ послушанія охотно бѣжалъ въ поле и сосѣдній лѣсъ исполнить и эту волю родителей. Да, сѣдая наша родная старина горячо любила сельскій трудъ и во вполнѣ обезпеченныхъ классахъ, не брезгала она въ нихъ ни серпомъ, ни прялкой, ни цѣпомъ, ни даже косой и сохой. И дочь боярина умѣла такъ же отлично вышивать и прясть, какъ владѣть и серпомъ, и всякій несъ сельскій трудъ съ большею охотою, чѣмъ съ какою иногда бѣжитъ отъ него все, что не только можетъ по достаточности средствъ, но и не можетъ бѣжать отъ него. Впрочемъ, вѣдь и время теперь не то, и упоминаемое прошлое высматриваетъ на насъ изъ подъ груды минувшихъ вѣковъ старыхъ, а мы вѣдь живемъ въ новое время... И многіе ли изъ сыновей нашихъ богатыхъ родителей возьмутъ узду и приведутъ изъ поля коней, какъ это дѣлалъ въ дѣтствѣ преподобный Сергій?.. Падаетъ и сельское хозяйство наше.

У боголюбивыхъ Кирилла и Маріи былъ уже сынъ Стефанъ, какъ Господь благословилъ ихъ, а вмѣстѣ и всю святую Русь, дарованіемъ другаго. Это и былъ преподобный Сергій, получившій въ святомъ крещеніи имя Вареоломея. Уже «отъ чрева матере» онъ является «освященнымъ». Еще не зная, какое великое сокровище она взнесетъ изъ себя, благочестивая Марія пришла, по обыкновенію, въ одинъ воскресный день во храмъ Божій. И вотъ ея благословенный плодъ является, вопреки законамъ естества, «яко прежде рожденія проглашеніемъ прославивый Святую Троицу». Одинъ разъ дивный младенецъ воскликнулъ предъ чтеніемъ Евангелія. Такъ нѣкогда Іоаннъ Предтеча, еще въ утробѣ матера пребывая, привѣтствовалъ Господа, еще носимаго Пречистою Дѣвою: и взыграся младенецъ радощами во чревѣ моемъ (Лук. 1, 44) – Елисаветы. Другой разъ младенецъ воскликнулъ предъ Херувимскою пѣснію, третій – предъ возгласомъ: Святая святымъ. И заплакала благочестивая Марія. – «Откуду мнѣ сіе»? Это знаменіе божественнаго предъизбранія носимаго мною младенца?! Такъ, вѣроятно, съ благоговѣніемъ размышляла счастливая мать. – Вотъ нарушеніе обычнаго благоговѣйно-внушительнаго теченія божественной службы законное: не нашъ грѣховный шумъ празднословія въ святомъ храмѣ, нерѣдко состязающійся съ звуками церковнаго чтенія и пѣнія и силящійся преодолѣть ихъ... Между тѣмъ слышавшія чудесный крикъ женщины (тогда онѣ стояли въ храмѣ отдѣльно отъ мущинъ), по своему обычному любопытству, обступили Марію и просили показать таинственнаго ребенка. Тогда смущенная мать отвѣтила, что это былъ крикъ его изъ ея чрева. Кончилась божественная литургія, и разошлись свидѣтели чуда съ благоговѣйною увѣренностію, что Провидѣніе назначаетъ необычайный путь сему ребенку, разошлись, вѣроятно, повторяя съ благоговѣніемъ: «что убо будетъ отроча сіе». – Но такъ поняли сіе чудо наши сильные своею многою вѣрою предки. Совершись оно на пять вѣковъ позднѣе, какъ въ наше время, сколько бы было высказано догадокъ и предположеній въ естественное, непремѣнно естественное, объясненіе его. Таковъ уже характеръ нашего времени. Не хотѣло бы оно, особенно тамъ, въ заграничныхъ ученыхъ чертогахъ невѣріи, видѣть очевиднаго перста Промысла въ мірѣ, желало бы, кажется, изгнать Вездѣсущаго изъ Его прекраснаго творенія и въ своемъ суетномъ самообоготвореніи святотатственно готово поставить свои толкованія всего, что нарушаетъ обычное теченіе явленій, выходитъ изъ ряда обыкновеннаго, или же просто взваливаетъ непосильную тяжесть на случай. Нашлись бы и у насъ такіе мудрецы, которые сказали бы, что указанное явленіе, хотя и выходящее изъ ряда (это единственная честь, оказываемая ему), но вполнѣ естественное – «молитвенный восторгъ матери въ три важныя моменты священнослуженія сообщилъ необыкновенное возбужденіе ея плоду»... Но за пять вѣковъ ранѣе наши беззавѣтно преданные вѣрѣ предки поняли возглашеніе дивнаго младенца именно такъ, какимъ оно является и теперь благоговѣйной предъ путями Промысла вѣрѣ.
Благочестивая и ранѣе мать послѣ совершившагося чуда усилила подвиги воздержанія и отказалась отъ мясной, рыбной и даже молочной пищи и тѣмъ болѣе не употребляла ничего опьяняющаго: хлѣбъ и вода стали ей пищей и питьемъ. Такъ Промыслъ судилъ, чтобы «образъ бывый ученикомъ своимъ въ пощеніихъ» получилъ самъ первые уроки пощенія еще до появленія на свѣтъ – отъ своей матери! Еслибы и теперь было побольше матерей, которыя давали бы своимъ дѣтямъ тѣ же уроки, если не подвижническимъ, превышающимъ силы ихъ пощеніемъ, по образу благочестивой Маріи, то, по крайней мѣрѣ, обязательнымъ соблюденіемъ святыхъ постовъ православной церкви! Если бы родители не передавали своимъ собственнымъ дѣтямъ уже до появленія ихъ на свѣтъ собственнаго примѣра нарушенія установленій святой церкви и другихъ порочныхъ наклонностей! Ибо, по тѣсной связи между родителями и дѣтьми, «Господь отдаетъ грѣхи отцевъ на чада», и сама современная наука подтверждаетъ наслѣдственность чувственныхъ страстей.

3-го мая 1319 года родился предъизбранный еще до рожденія. Постничество матери теперь начинаетъ продолжать младенецъ-сынъ. Только здѣсь видимъ постничество пречудное: сынъ учитъ мать воздержанію и отказывается отъ своей обыкновенной младенческой пищи, когда мать питалась тучною пищею, и совершенно постничаетъ въ среды и пятки. Родители было относили это на счетъ болѣзни ребенка, но онъ не хворалъ. Немало поучительно также, что ребенокъ не хотѣлъ питаться ни отъ какой чужой матери. Тотъ, кто всѣмъ «вся полезная неоскудно подаетъ», не могъ уже съ дѣтства обижать своихъ юныхъ сверстниковъ, лишая полезной имъ родной материнской пищи. Ребенокъ подросталъ, и естественный ростъ его тѣлесныхъ и духовныхъ силъ незримо охраняла и усовершала обильно всельшаяся въ него благодать Божія. Отдали Варѳоломея на седьмомъ году въ наученіе книжное. Но не давалось оно ему на первыхъ порахъ, несмотря на все его прилежаніе. И проводившій въ послѣдствіи цѣлыя ночи въ бдѣніяхъ и слезныхъ моленіяхъ, просиживалъ теперь ихъ за духовно-назидательными учебными книгами старины. Пламенною молитвою къ Богу о помощи свыше онъ стремится побѣдить свое неразумѣвіе хитрой грамоты и дѣтскія уста его шепчутъ чистѣйшую злата молитву къ Источнику всякой премудрости. И какъ бы «нѣсть послушалаяй его». Гдѣ же это, повидимому, предъизбравшая его отъ утробы матери благодать?! Какъ это, повиднмому, ни странно, она здѣсь, въ самомъ непослушаніи слезныхъ моленій своего избранника, здѣсь, въ этомъ временномъ предоставленіи его упрекамъ родителей, угрозамъ учителя, обычнымъ, къ несчастію, въ школахъ насмѣшкамъ и издѣвательствамъ товарищей надъ неуспѣвающимъ ученикомъ... Благодать Божія, къ которой все славное въ себѣ относилъ смиренный Сергій, горькимъ опытомъ его собственнаго дѣтства научила его въ наше наученіе, что та или иная степень силъ духовныхъ, дарованій, какъ отображеніе свойствъ Высочайшаго Существа, есть даръ Божій: премудрый – должникъ Бездны премудрости. – Но Богъ, рекшій: призови мя въ день скорби твоея и изму тя и прославиши мя, внялъ моленіямъ и своего возлюбленнаго отрока. Однажды родители послали мальчика Варѳоломея въ поле за конями. Въ поискахъ за ними онъ и получилъ то, о чемъ такъ пламенно молился. Вотъ видитъ онъ благолѣпнаго старца, молящагося подъ дубомъ. Не посмѣлъ благонравный мальчикъ нарушить молитвенной бесѣды старца. Въ награду за эту благоговѣйную скромность самъ старецъ, окончивъ молитву, подошелъ къ отроку, благословилъ его и съ того, лишь старцамъ свойственною, привѣтливостію въ обращеніи съ дѣтьми, спросилъ его: «Что тебѣ надобно, чадо?». И повѣдалъ Варѳоломей ему глубокую скорбь, гнетущую его раниіе годы: «Сколько ни стараюсь, никакъ не ногу выучить, что мнѣ толкуютъ. Помолись за меня, отче святый, попроси у Господа, чтобы Онъ открылъ мнѣ ученіе книжное: я вѣрю, что Богъ приметъ твои молитвы». И помолился чудеснный старецъ, и далъ скорбящему отроку часть просфоры «въ знаменіе благодати Божіей и разумѣнія Священнаго Писанія». – «Вѣдай, утѣшилъ старецъ отрока, что отнынѣ Господь подастъ тебѣ разумѣніе книжное паче братій твоихъ и товарищей такъ что и другихъ будешь пользовать». И сбылось, какъ и продолжаетъ сбываться, сіе пророчество: пользуетъ преподобный Сергій своею духовною мощію всѣхъ ищущихъ у его нетлѣеныхъ мощей просвѣщенія и наставленія. Но и самое необычайное, озареніе его способностей въ разумѣніи грамоты не должно ли обильно пользовать учащихъ всѣхъ временъ? И къ вамъ посему искреннее слово наше, дорогіе питомцы наши. Не каждому изъ васъ волею Провидѣнія дано одинаково легко усвоятъ преподаваемое здѣсь наученіе книжное. Каждый притомъ переиспытываетъ свои трудности. Въ этомъ состояніи, когда мысль ваша изнемогаетъ или оть труда, или, несмотря на всѣ ваши усилія, не постигаетъ какихъ-либо сторонъ въ изучаемомъ, – ищетъ ли она непритворно, съ смиреннымъ сознаніемъ собственной слабости, ищетъ ли она молитвенно помощи свыше? Спросите себя, подражаете ли вы богомудрому Сергію? Ему въ отвѣтъ на теплыя моленія посланъ былъ чудесный старецъ. Для васъ же уже бодрствуетъ небесная помощь – въ чудотворной иконѣ Пресвятой Богородицы, пребывающей въ нашемъ святомъ храмѣ. Скоры ли ваши ноги на обращеніе къ ней?.. А немного дальше – и нетлѣнныя мощи достойнѣйшихъ сыновъ Россійско-Литовскія земли, святыхъ мучениковъ Антонія, Іоанна и Евстафія. Открываете ли имъ, какъ нѣкогда богомудрый Сергій таинственному старцу, свои скорби совершаемыхъ годовъ книжнаго наученія?.. Грустно было бы и подумать, что и вы питомцы святой церкви, какъ нерѣдко бываетъ среди учащихся, стали бы въ своихъ учебныхъ трудностяхъ сами, а иногда и въ голосъ съ родителями, сѣтовать на непосильность требованій наставниковъ, на обширность курса и чуть не забрасывать грязью самую непонимаемую науку, находя ее то малополезною, то и совершенно лишнею и т. п. Несите лучше свои скорби къ чудотворной Виленской иконѣ Богоматери, такъ близкой къ мѣсту вашихъ учебныхъ занятій, и немного дальше – въ пещеру святыхъ Виленскихъ мучениковъ. Не будете скоро услышаны – да послужитъ вамъ и въ семъ вразумленіемъ смиренный Сергій, терпѣливо просившій просвѣщенія и дождавшійся чудеснаго старца. Словомъ, аще кто отъ васъ лишенъ есть премудрости, да просшпъ отъ дающаго Бога всѣмъ нелицепріемнѣ и непоношающаго, и дастся ему. Да проситъ же вѣрою, ничто-же сумняся: сумняйся бо уподобися волненію морскому, вѣтры возметаему и развѣваему. Да немнитъ бо человѣкъ онъ, яко пріиметъ что отъ Бога (Іак. 1, 5-8).
Утѣшивъ Варѳоломея своимъ вдохновеннымъ словомъ, старецъ, со просьбѣ его, отправился въ домъ его родителей – и здѣсь отрокъ впервые обнаружилъ слѣды своего чудеснаго просвѣщенія: по требованію старца онъ неожиданно для себя и родителей внятно и совершенно правильно прочиталъ псалмы часовъ. Сказавъ предъ уходомъ изъ дома родителей Сергія, что «отрокъ будетъ обителію Святыя Троицы», старецъ вышелъ и скоро скрылся. И сталъ теперь отрокъ успѣвать въ грамотѣ паче братьевъ своихъ и товарищей, особенно же преспѣвать въ благочестіи: какъ въ чудномъ младенчествѣ, не вкушаетъ пищи въ среды и пятки, питаясь въ прочіе дни самою простою пищею, и то въ самомъ маломъ количествѣ. Словомъ, съ дѣтства являетъ не то «земное, душевное» наученіе, которое уживается чуть не съ холодностію къ вѣрѣ, а являетъ «яже свыше премудрость», которая первѣе убо чиста есть, потомъ же мирна, кротка, благопослушлива, исполнь милоши и плодовъ благихъ, несумнѣнна и нелицемѣрна (Іак. 3, 17.).
Дальнѣйшіе дни угодника Божія проходятъ сначала вблизи, а потомъ и въ той самой мѣстности, гдѣ онъ нетлѣнно почиваетъ и донынѣ. Частыя въ то тяжелое время притѣсненія и бѣды отъ раздѣленія Руси на удѣлы и владычества татаръ грозили привести Кирилла въ бѣдность, и онъ ищетъ спасенія отъ окончательнаго разоренія среди дремучихъ лѣсовъ почти необитаемой тогда небольшой Радонежской области. Ее отдалъ великій князь младшему своему сыну Андрею, и чтобы привлечь жителей въ этотъ пустынный край, имъ даны были разныя льготы. Въ самомъ селѣ Радонежѣ, на мѣстѣ котораго теперь село Городокъ, въ 12 верстахъ отъ Троице-Сергіевой лавры, по направленію къ Москвѣ, и поселился Кириллъ съ своею семьею. Думалъ ли благочестивый Кириллъ, что въ эту пустынную страну онъ принесъ съ собою и приблизилъ къ Москвѣ одну изъ главнѣйшихъ силъ, которыя вѣрною рукою строили зданіе Московской Руси и возвели его постепенно въ настоящее величественное и необъятное зданіе всероссійскаго государства?
На новомъ мѣстѣ два сына, старшій Стефанъ и младшій Петръ, вступили въ бракъ. Но Варѳоломея влекло къ себѣ житіе постническое. Повѣдалъ онъ родителямъ свою завѣтную думу, и благословили они ее, но просили отложить исполненіе ея до своей смерти: этого сына, какъ не связаннаго узами семейной жизни, они просили покоить ихъ старость. И сей ли сынъ могъ пойти вопреки волѣ своихъ родителей, хотя эта воля до времени удерживала Сергія отъ его подвиговъ въ иночествѣ?
Если сравнить этотъ примѣръ сыновняго послушанія съ отношеніями дѣтей къ своимъ родителямъ, хотя бы въ наше просвѣщенное время, то какая и, несомнѣнно въ немалой своей части, оказалась бы разница между тѣмъ и другимъ. Взгляните, напримѣръ, на эти, не благословляемые ни однимъ добрымъ отцомъ, раздѣлы дѣтей между собою, которые все увеличиваются, подтачивая въ корнѣ благосостояніе крестьянской семьи. А заглянуть въ суды – тамъ нерѣдко можно увидѣть постыдную, отвратительную картину, какъ препирается здоровенный дѣтина-сынъ со матерью-старушкою, изворачиваясь отказать ей въ пропитаніи. И нерѣдко только мощное правосудіе даетъ несчастной матери или отцу то, въ чемъ отказываетъ имъ извратившаяся природа жалкаго сына. И немалый потокъ, весь изъ скорбей, составилъ бы явный и тайный, доходящій до суда и не переступающій домашняго порога плачъ родителей нашихъ дней оть обидъ, оскорбленій словомъ и преступнымъ дѣломъ ихъ дѣтей. Да вразумится же эта непокорность примѣромъ послушливаго Сергія!
Прошло немного – и сами престарѣлые родители преподобнаго Сергія, какъ истинныя чада того святаго времени, «попреизлиха любившаго монашескій и чернеческій чинъ», пожелали скончать дни свои въ этомъ чинѣ. Они постриглись въ Покровскомъ Хотьковомъ монастырѣ, находящемся въ 9 верстахъ отъ великоимеинтой обители ихъ сына. Но немного пожили въ иночествѣ, и около 1339 года мирно отошли въ страну жизни безконечной. Незадолго до блаженной кончины своихъ родителей, въ этомъ же монастырѣ, въ мужскомъ отдѣленіи его, принялъ монашество и старшій, овдовѣвшій сынъ ихъ. – Теперь уже ничто не удерживало Варѳоломея отъ исполненія его твердаго рѣшенія. Отдавъ брату Петру наслѣдство отъ родителей, онъ неудержимо пошелъ теперь за небеснымъ сокровищемъ. Вмѣстѣ со Стефаномъ они ищутъ мѣста для иноческихъ подвиговъ и останавливаются, наконецъ, среди дремучаго лѣса, на одной возвышенной и совершенно уединенной мѣстности, къ которой не было и пути. Помолились братья – и тамъ, гдѣ теперь съ величественной, имѣющей 41 сажень, колокольни разносится далеко кругомъ торжественный благовѣстъ колокола въ четыре тысячи пудовъ – впервые, и въ рукахъ, самого основателя лавры, зазвенѣлъ топоръ; гдѣ теперь красуется златоглавый храмъ Жичоначальныя Троицы, высятся и другіе, какъ бы уходя въ небо, богатѣйшіе храмы и зданія святой Троицкой лавры, стала убогая келлія и маленькая, освященная по благословенію митрополита Ѳеогноста, деревянная церковь, также во имя Живоначальныя Троицы. Такъ безвѣстно, тихо было положено основаніе нашего Іерусалима!.. По прошествіи немногаго времени, Стефанъ не вынесъ трудовъ и лишеній, неразлучныхъ отъ дикой, безлюдной пустыни, и поселился въ Московскомъ Богоявленскомъ монастырѣ, дававшемъ, конечно, болѣе удобствъ для жизни, чѣмъ бѣдная Радонежская пустынь. И пустынь стала еще безлюднѣе. Развѣ таинственный шумъ дремучаго дѣвственнаго лѣса и голосъ его безсловесныхъ обитателей нарушала это безмолвіе.
Смиренный отшельникъ, еще до принятія монашества удивившій своими подвигами, пожелалъ принять постриженіе въ монашество. Сей величественный обрядъ православной церкви совершилъ надъ нимъ въ его же обители нѣкій игуменъ Митрофанъ 7 октября 1342 года (такимъ образомъ на 24 году жизни угодника Божія), въ день святыхъ мучениковъ Сергія и Вакха, и Варѳоломей получилъ имя Сергія. Такимъ образомъ самъ преподобный Сергій былъ и первымъ постриженикомъ Троице-Сергіевой лавры. Новоначальный инокъ распростился съ игуменомъ и снова остался одинъ съ Богомъ, близкимъ всѣмъ призывающимъ Его. И опять пустынникъ долженъ былъ вступить въ ожесточенную неустанную брань если не съ плотію, побѣжденною еще до принятія иночества, и соблазнами міра, не существующими для поселившагося въ безлюдной пустынѣ, то съ голодомъ, холодомъ, страхомъ погибели въ дикомъ лѣсу отъ звѣрей, или отъ скудости пропитанія, но особенно съ дерзкими, усилившимися нападеніями бѣсовъ, которые многократно являлись къ нему даже среди молитвы, требуя удаленія изъ сего мѣста и угрожая смертію, а мѣсту разрушеніемъ. Непобѣдимою и непостижимою силою честнаго и животворящаго креста Господне отражалъ смиренный отшельникъ нападенія этихъ духовныхъ львовъ, жаждущихъ поглотить спасающихся, и послѣ страха ихъ онъ, конечно, съ меньшею боязнію могъ встрѣчать дѣйствительныхъ хищныхъ звѣрей. Посему, когда къ его тѣсной келліи подошелъ огромный медвѣдь, то подвижницъ, замѣтивъ, что онъ голоденъ, безтренетно вынесъ ему кусокъ хлѣба – и такъ подѣлился съ нимъ своею пустынною трапезою. Кровожадный звѣрь полюбилъ это гостепріимство и послѣ не разъ приходилъ получить ту же трапезу. И самъ угодникъ Божій нерѣдко отдавалъ сему своему посѣтителю даже послѣдній кусокъ хлѣба, лишая себя въ пользу неразумнаго животнаго и этого скуднаго пропитанія.
Но недолго оставался безвѣстнымъ въ непроходимой чащѣ лѣсовъ Радонежскій пустынникъ: «не можетъ градъ укрытися верху горы стоя». Вотъ стали приходить къ нему первые иноки обители. Удерживалъ ихъ смиренный инокъ великими трудностями иноческой жизни, но когда убѣждался въ глубокой искренности и разумной непреклонности намѣренія приходившихъ, то, по слову Спасителя: грядущаго ко мнѣ не изжену вонъ, принималъ ихъ къ себѣ, дозволялъ строить для себя келліи и три или четыре изъ нихъ построилъ даже своими руками. Братія отправляли полунощннцу, утреню, часы, вечерню и повечеріе, нерѣдко и молебныя пѣнія. А для совершенія главнѣйшей изъ божественныхъ службъ, литургіи, обыкновенно приглашали ближайшаго священника или игумена, такъ какъ никто изъ братіи обители не имѣлъ пресвитерскаго сана. Самъ Сергій, по глубокому своему смиренію, признавалъ себя недостойнымъ этого сана и управлялъ братіею болѣе примѣромъ собственнаго подвижничества. Онъ исполнялъ самыя трудныя послушанія. Самъ, напр., носилъ воду для братіи, рубилъ дрова и разносилъ ихъ по келліямъ, пекъ хлѣбы, трудился на кухнѣ и шилъ одежду и обувь. Случалось, что обитель посѣтилъ престарѣлый извѣстный игуменъ Митрофанъ, и преподобный Сергій радостно помышлялъ уже, что сей старецъ, какъ игуменъ, приметъ управленіе братіею, Но Промыслъ опредѣлилъ принять игуменскій посохъ самому смиренному Сергію, такъ всегда чуждавшемуся начальствованія. Со смертію игумена Митрофана, братія однажды рѣшились высказать преподобному Сергію свою единодушную просьбу – быть ихъ игуменомъ. Долго и рѣшительно отказывался смиренный Сергій отъ этого предложенія, ссылаясь на свое недостоинство и грѣховность. И только угрозы братіи оставить обитель, въ которую пришли ради святости ея основателя, и боязнь суда Божія за нихъ побѣдили смиреніе великаго инока. Такъ истинное достоинство не стремится получить честь, но сама честь, отгоняемая имъ, какъ бы преслѣдуетъ его.
Уступивъ просьбамъ братіи, смиренный Сергій отправляется вмѣстѣ съ двумя иноками обители къ управлявшему тогда русскою митрополіею, за пребываніемъ святителя Алексія въ Константинополѣ, Аѳанасію, епископу Волынскому, котораго и проситъ дать въ монастырь игумена. Епископъ Аѳанасій назначаетъ лично самого преподобнаго Сергія – и снова пытается Сергій отклонить отъ себя начальствованіе. Но когда на этотъ отказъ Аѳанасій упрекнулъ его замѣчаніемъ: «ты не имѣешь послушанія», то Сергій принялъ смщенство и игуменство. Велика была радость братій, когда она увидѣла, наконецъ, смиреннѣйшаго своего собрата въ новомъ санѣ. Встрѣченный съ искреннею радостію, новый игуменъ держался прежнихъ своихъ святыхъ правилъ въ отношеніи къ братіи: по прежнему онъ оставался для нея живымъ неподражаемымъ примѣромъ всѣхъ иноческихъ добродѣтелей: ежедневно служилъ божественную литургію и, первымъ являясь на другія службы, послѣднимъ выходилъ изъ церкви, охотно, какъ и прежде, первый несъ всякій трудъ; смиреніе преподобнаго изобличала и одежда его – обыкновенно, самая ветхая, въ заплатахъ и дешевая, нерѣдко такая, которой не хотѣлъ надѣть ни одинъ братъ. Но раздранныя одежды не могли сокрыть сокровища, ими прикрываемаго: имя Радонежскаго игумена больше и больше становилось извѣстнымъ и «яко сиященіе нѣкое по всѣмъ странамъ обношашеся». Наслышавшись о немъ, Смоленскій архимандритъ Симонъ оставилъ свое настоятельство, чтобы сдѣлаться инокомъ Сергіевой обители; приходятъ и другіе иноки совершать иноческое житіе подъ руководствомъ Радонежскаго великоименитаго игумена. Увеличивалось число братіи, а съ этимъ росли труды и заботы игумена. И онъ не зналъ покоя. Проводя день въ молитвѣ и трудахъ, онъ позднимъ вечеромъ обходилъ братскія келліи и, если слышалъ въ какой-либо изъ нихъ шумъ празднословія, ударялъ въ дверь, а на другой день кротко обличалъ виновныхъ. И рѣдкое сердце не проливало слезъ раскаянія въ отвѣтъ на это обличеніе. – Ревнуя о неуклонномъ исполненіи братіями высокихъ обѣтовъ иночества, святой игуменъ стремился особенно утвердить въ нихъ непоколебимую надежду на всесильную помощь Божію не только въ борьбѣ съ плотію, міромъ и духами злобы, но и въ спяжаніи дневнаго пропитанія. Посему запрещалъ инокамъ, въ случаяхъ оскудѣнія обители, выходить за сборомъ подаяній. И воистину нужна была надежда на Бога, какую имѣлъ смиренный Сергій, чтобы установить это правило для обители, только что ставшей подъ густою сѣныо непроходимыхъ лѣсовъ. Нужно было, поучаясь отъ птицъ, гнѣздившихся въ чащѣ лѣсной и имѣвшихъ свой кормъ, вѣровать въ непреложность глагола: ищите прежде царствія Божія и правды его и сія вся приложатся вамъ. Надежда Сергія не посрамляла его – и «сія» вся прилагалось къ его обители въ награду за крѣпкую вѣру и надежду ея игумена – и нерѣдко чудесно. Такъ, напр., когда однажды братія, уже два дня не имѣвшіе и хлѣба, возроптали на своею игумена, и какъ древній Израиль, сбросивъ цѣпи съ египетскаго ига, плакалъ въ пустынѣ по оставшихся въ Египтѣ котлахъ съ мясами, лукѣ и чеснокѣ – и они изъ-за оскудѣнія пропитанія угрожали разойтись, то святой Сергіи пророчески убѣждалъ, что Господь не оставитъ сего мѣста. И подъ рядъ три дая неизвѣстный благотворитель присылалъ на имя Сергія и хлѣба и другой пищи въ количествѣ, вполнѣ достаточномъ для всей обители. Самъ угодникъ Божій въ подобныхъ испытаніяхъ надежды являлъ высокій образецъ терпѣнія. А однажды, чтобы подкрѣпить себя послѣ трехдневнаго голода, онъ самъ сдѣлалъ сѣни одному иноку – и получилъ отъ него по уговору за работу кусокъ гнилаго хлѣба, къ которому угодникъ прикоснулся не прежде, какѣ окончивъ работу. Не мало приходилось юной обители испытывать лишеній и въ отправленіи богослуженія. Иногда, напримѣръ, не было свѣчей. И тогда тамъ, гдѣ теперь обильно льется свѣтъ свѣчей съ дорогихъ серебряныхъ подсвѣчниковъ и паникадилъ и съ многихъ золотыхъ и серебряныхъ лампадъ, – съ трескомъ горѣла за вечернимъ богослуженіемъ родная лучина наполняя дымомъ храмъ въ которомъ возносилась къ Богу молитва великаго подвижника и духовныхъ чадъ его. Къ этимъ скорбямъ изъ-за лишеній вънеобходимомъ присоединялось немало и другихъ. Вотъ, напр., братія ропщутъ на своего игумена за то, что родникъ протекаетъ дальше отъ обители, чѣмъ какъ они хотѣли бы, что далеко ходить за водой... Тогда миротворецъ Сергій чудомъ обращаетъ малый остатокъ дождевой воды, сохранившейся въ одной низинкѣ около самой обители, – въ источникъ, который и понынѣ пребываетъ на душевныя и тѣлесныя исцѣленія пьющихъ изъ него – противъ Пятницкой церкви посада, почти подъ самыми стѣнами лавры. Но, смотрите, и здѣсь какое смиреніе! Братія стали называть этотъ источникъ Сергіевымъ. Но угодникъ Божій боясь, что люди будутъ признавать его святымъ мужемъ, запретилъ имъ такъ называть источникъ. «Господь далъ эту воду намъ недостойнымъ. Что я могъ сдѣлать для этого?». Такъ ли бываетъ между нами. Вотъ Господь благословилъ насъ сдѣлать какое-либо доброе дѣло – и по суетному тщеславію начинаемъ или сами разглашать о немъ, или же ждемъ похвалъ отъ другнхъ, нерѣдко расточаемыхъ лестью... Сколько было и другихъ случаевъ, въ которыхъ преподобный въ научение своей братіи и всѣхъ насъ возвергалъ, по слову Божію, на Господа истинную печаль свою и этою своею вѣрою и надеждою творилъ чудеса – не только по нуждамъ бѣдной обители, но и въ скорбяхъ частныхъ лицъ, искавшихъ помощи у преподобнаго! И распространялась слава объ обители. И потекли къ смиренному игумену и иноки, и князья, и бояре, и простолюдинъ. Тѣсна стала прежняя глухая тропинка– и ее замѣнили большіе и съ разныхъ сторонъ пути, кругомъ обители возникли селенія. Средства монастыря увеличивались отъ обильныхъ пожертвованій и приношеній благочестивыхъ богомольцевъ. Радовался чудoтворецъ этому благоволенію Божію къ своей обители и усиливалъ свои моленія о сохраненіи ея и преспѣяніи въ ней духа иночества. И такъ сильна была эта молитва, что Господь благоволилъ чудесно открыть святому игумену будущую судьбу его обители. Вотъ однажды среди полночной тишины преподобный слышитъ зовущій его таинственный голосъ. Перекрестившись, открылъ онъ окно своей убогой хижины и увидѣлъ необыкновенный свѣтъ «отъ небеси сіяющъ, яко просвѣтитися нощи той паче свѣтлаго дне». И сказалъ голосъ: «Услышана молитва твоя». И новое предзнаменованіе подтверждаетъ благую вѣстъ. Угодникъ увидѣлъ стаи птицъ прекрасныхъ, не только надъ монастыремъ, но и кругомъ его, «сѣдящихъ и поющихъ пѣсни ангельскія съ несказанного сладостію». «Такъ умножится и число учениковъ твоихъ и по смерти твоей не оскудѣеть, и тако чудно и различно украшени будутъ по добродѣтелемъ ихъ послѣдовати хотящіи стопамъ твоимъ», закончилъ пророческій голосъ. Въ радости отъ чудеснаго видѣнія, обнимавшаго судьбу такъ дорогой ему обители, смиренный игуменъ призываетъ въ свидѣтели чуда одного изъ достойнѣйшихъ братій ея – архимандрита Симона. И сей удостоивается, если не полнаго видѣнія Сергія, то части свѣта, облиставшаго мѣсто видѣнія.
Слава Радонежскаго пустынника дошла до Царьграда. Константинопольскій патріархъ Филоѳей присылаетъ ему въ даръ крестъ, параманъ, схиму и въ адресованной ему грамотѣ благословляетъ угодника ввести въ своей обители «общее житіе». Смиренный Сергій, почитая себя недостойнымъ оказанной патріархомъ чести, высказываетъ посламъ сомнѣніе, не къ иному ли кому они посланы, и въ этомъ сознаніи недостоинства не позволяетъ себѣ и прочитать грамоту. Повелѣвъ оказать гостепріимство посламъ, онъ немедленно отправился повѣдать происшедшее святому Алексію. Была прочитана грамота патріарха. И вотъ, съ благословенія святителя Алексія, введено било, по желанію патріарха, общежитіе въ обители. Распредѣлены были монастырскія должности. Согласно уставу общежитія, «ничтоже себе ради кому стяжавати, ни своимъ что звати, но вся обща имѣти по заповѣди отецъ святыхъ», преподобный Сергій запретилъ всякую собственность инокамъ: они должны были получать все изъ общей казны, между тѣмъ какъ до введенія этого порядка жизни каждый инокъ самъ заботился о своемъ пропитаніи и о прочемъ. А такъ какъ средства монастыря увеличивались, то, чтобы избытокъ ихъ не подалъ поводовъ къ нарушенію иноческихъ обѣтовъ, преподобный установилъ въ обители широкую благотворительность: богомольцы, бѣдные, нищіе, больные и убогіе находили здѣсь, въ страннопріимнѣ и богадѣльнѣ, и пропитаніе и покой. Эту благотворительность угодникъ заповѣдалъ своей обители навсегда, предрекая при семъ пророчески, что ради ея обитель будетъ процвѣтать и несокрушима пребудетъ благодатію Христовою. – И съ честію хранила, какъ и хранитъ, Сергіева обитель великій завѣтъ своего основателя. Зато сбылось, какъ и продолжаетъ сбываться, и пророчество, сопровождавшее этотъ завѣтъ. На пространствѣ уже почти пяти вѣковъ текутъ въ Сергіеву обитель широкимъ потокомъ пожертвованія и дары со всѣхъ концовъ Россіи – и его не остановитъ никакая враждебная ему сила эгоизма и невѣрія, ибо источникъ его въ непрестанно бьющей и на высоту Царскаго тропа, и въ хижину простеца-пахаря силѣ моленія, видимаго и тайнаго заступничества и предстательства угодника Божія. И возьметъ ли на себя поношеніе какое-либо время стать концомъ этого потока?!
Итакъ, въ обители было введено общежитіе. Но утвержденіе его стояло преподобному величайшаго огорченія. Въ одну субботу смиренный игуменъ, по обыкновенію, совершалъ вечернее богослуженіе. Вдругъ, когда онъ находился въ алтарѣ, услышалъ онъ гнѣвный голосъ брата Стефана, возвратившагося въ обитель съ возвышеніемъ ея благосостоянія. «Кто далъ тебѣ эту книгу?» гнѣвно спрашивалъ Стефанъ канонарха. «Игуменъ», отвѣтилъ тотъ. «Кто здѣсь игуменъ? не я ли первый основалъ сіе мѣсто»? И полились другія оскорбленія неразумнаго гнѣва. Быть можетъ, въ этой грѣховной брани любоначалія скрывалось недовольство и другихъ братій, тяготившихся строгостію введеннаго игуменомъ общежитія и неразумно помышлявшихъ совершать иноческое житье подъ руководствомъ другаго игумена. А смиренный ли Сергіи сталъ бы насильно отстаивать игуменскій посохъ, отъ принятія котораго онъ такъ настойчиво отказывался? По вѣдомыяъ самому угоднику побужденіямъ, онъ оставляетъ брата съ его сторонниками даже безъ всякаго слова вразумленія и, не заходя въ свою келлію, уходитъ изъ обители. – Верстахъ въ 35 отъ Сергіевой лавры есть Махрищскій монастырь, основанный другомъ преподобнаго Сергія, игуменомъ Стефаномъ, удалившимся изъ Кіевской страны въ эту мѣстность. Сюда и пошелъ преподобный Сергій и былъ торжественно встрѣченъ Стефаномъ, получившимъ откровеніе о приближеніи великаго гостя. Разставшись по прошествіи нѣсколькихъ дней съ Стефаномъ, Сергій въ поискахъ уединеннаго мѣста для подвиговъ остановился на рѣкѣ Киржачъ «Я тао вселився, живяше». Между тѣмъ оставленные Сергіемъ иноки глубоко скорбѣли о немъ и всюду искали его. Думали было они, что святой игуменъ, возвратятся самъ. Но пошелъ уже четвертый годъ, на Киржачѣ возникъ благоустроенный общежительный монастырь, а ихъ ожиданія не исполнялись. Нѣкоторые изъ иноковъ, узнавъ о новомъ мѣстѣ подвиговъ своего игумена, съ радостію потянулись къ нему одинъ за другимъ на Киржачъ. Но тѣ изъ нихъ, которые желали скончать дни свои въ первой обители преподобнаго, рѣшились наконецъ возвратить его къ себѣ словомъ святителя Алексія, волю котораго такъ глубоко чтилъ угодникъ. По просьбѣ иноковъ, митрополитъ Алексій отправляетъ на Киржачъ къ Сергію двухъ архимандритовъ, прося его возвратиться въ Троицкую обитель. И «сердце незлобиво во всемъ житіи стяжавый», Сергій возвращается въ первоначальную свою обитель, принимая слово святителя Алексія, какъ глаголъ самого Христа. – И сколько самой чистой, благочестивой радости принесъ съ собою угодникъ въ обитель! Иноки вышли на встрѣчу ему, и въ святомъ восторгѣ припадали къ стопамъ его, лобызали руки и самую одежду его. Ликовалъ и самъ игуменъ, ибо видѣлъ чистую любовь къ нему однихъ и раскаяніе другихъ. Но за днями радости не замедлили, какъ нерѣдко бываетъ, послѣдовать и дни скорби. Преподобный, по возвращеніи въ обитель (1375 г.), вскорѣ заболѣлъ. Болѣзнь, начавшаяся со 2-й недѣли великаго поста, продолжалась до 1 сентября и была такъ сильна, что иноки уже и не надѣялись на выздоровленіе своего игумена. Но Господь исцѣлилъ его. – Теперь слѣдуютъ два особенно важныя событія въ жизни преподобнаго Сергія: одно, едва не восхитившее его изъ столъ любимыхъ имъ безвѣстности и пустыни на поприще высшаго церковнаго служенія въ санѣ митрополита всероссійскаго, другое – укрѣпившее на вѣчныя времена за смиреннымъ Сергіемъ имя прогонителя страшныхъ полчищъ поганскихъ (Акаѳ. 2, Ік. 12).
Чувствуя приближеніе смерти, митрополитъ Алексій призвалъ къ себѣ однажды Сергія и среди назндательной бесѣды даетъ и повелѣваетъ ему надѣть на себя золотой, украшенный драгоцѣнными камнями крестъ. Нищелюбецъ Сергій смутился отъ такого дара. «Прости меня, владыко, отъ юности я не былъ златоносцемъ, а въ старости тѣмъ паче желаю въ нищетѣ пребывать». Тогда святитель самъ возлагаетъ на Сергія крестъ, открывая смиренному игумену свое намѣреніе поставить его во епископа и такимъ образомъ приготовить къ занятію по смерти своей митрополіи всероссійской. «Вѣмъ же извѣстно, убѣждалъ святитель игумена, яко и великодержавніи князи и иси людіе мірстіи и духовніи даже до послѣдняго возлюбятъ тя и не иного кого, точію тебе на престолъ той требовати будутъ, яко достойна суща. Нынѣ убо, преподобне, пріими санъ епископства, по моемъ же исходѣ престолъ мой воспріимеши». Но вѣдь эта честь предлагалась тому, кто считалъ себя недостойнымъ и игуменскаго посоха. И сей ли «смиренія любитель» согласился бы взять епископскій и митрополичій жезлъ?! – «Кто бо есмь азъ грѣшиый и худѣйшій паче всѣхъ человѣкъ, да такова сана дерзну коснутися?... Никтоже возможетъ обрѣсти во мнѣ на то изволенія», отвѣчалъ игуменъ. Святитель видѣлъ, что настаивать на своей просьбѣ значило бы заставить преподобнаго совсѣмъ скрыться «въ далечайшія страны и пустыни – и лишится Москва таковаго свѣтильника», а посеку съ благоговѣніемъ предъ великимъ смиреніемъ преподобнаго «отпусти его съ миромъ въ монастырь». По непреложнымъ путямъ Промысла Божія, смиренный Сергій призывался быть лучезарнымъ свѣтильникомъ для нашей церкви и государства въ санѣ Радонежскаго игумена – «изъ пустыни свѣтить престоламъ, а не съ престола свѣтить церкви и царству». Но вотъ 12 февраля 1378 года преставился и святитель Алексій. И снова Радонежскаго игумена всѣ усердно просятъ принять престолъ митрополіи всероссійской. Но рѣшеніе Сергія осталось неизмѣнно. Въ наступившихъ затѣмъ смутахъ святый Сергій неуклонно стоялъ на сторонѣ правды и мира и предрекъ восхитившему митрополію любимцу великаго князя архимандриту Михаилу (Митяю), что онъ хотя и грозитъ его обители разореніеиъ, но самъ «не получитъ желаемаго и даже не увидитъ Царьграда». Дѣйствительно, мятежный архимандритъ, отправившійся съ блестящею свитою и богатыми дарами въ Царьградъ для полученія сана митрополита, умеръ въ виду столицы и похороненъ въ Галатѣ.
Наступилъ и знаменитый 1380 годъ, когда въ Радонежской пустыни впервые засвѣтились для Русл лучи свободы отъ монгольскаго ига. Уже давно стонала многострадальная Русь подъ этимъ азіатскимъ игомъ. И теперь новая бѣда разоренія грозила ей отъ сильнаго и злого хана Мамая. Великій князь Димитрій Іоанновнчъ думалъ отклонить подымавшуюся бурю дарами и изъявленіемъ своей покорности. Но Мамай былъ непреклоненъ и уже мечталъ напомнить Руси кровавые дни Батыя. Тогда, вынужденный вступить въ смертоносную брань, христолюбивый великій князь ищетъ себѣ силы не столько въ своемъ вѣрномъ воинствѣ, какъ въ благословеніи и споборничествѣ преподобнаго Сергія. Вмѣстѣ съ своимъ двоюроднымъ братомъ Владиміромъ Андреевичемъ и другими героями Куликовской битвы идетъ онъ въ его обитель, и великій постникъ предлагаетъ прибывшимъ трапезу. Во время ея святый старецъ предрекаетъ князю, что предстоящая лютая сѣча будетъ только началомъ освобожденія, и что многіе погибнутъ въ ней. Послѣ трапезы преподобный окропилъ своихъ высокихъ гостей святой водою и, благословляя великаго князя, сказалъ: «идя противу варваровъ, оставивши всякое сомнѣніе. Богъ поможетъ тебѣ – и ты враговъ побѣдишь и здравъ возвратишься во отечество». Въ видимое благословеніе отъ обители и въ знаменіе побѣды, святой игуменъ, по просьбѣ великаго князя, далъ ему двухъ иноковъ – бояръ Александра Пересвѣта и Андрея Ослябя. Обоихъ воиновъ игуменъ облекаетъ въ схиму съ изображеніемъ креста и заповѣдуетъ имъ мужественио сражаться. Они исполнили повелѣніе старца, геройски павъ на славномъ Куликовскомъ полѣ. Простились ободренные госта съ игуменомъ, получивъ отъ него еще благословеніе и вскорѣ же отправились въ походъ. Вотъ русское ополченіе уже и на Куликовомъ полѣ (Тульской губерніи, Епифанскаго уѣзда). Здѣсь только узнало оно, сколь многочисленна и грозна татарская сила. Мужество и самого князя нуждалось въ поддержкѣ. И эта поддержка идетъ отъ того же святаго Сергія. Предъ роковою битвою 8 сентября 1380 года приходитъ къ великому князю отъ него инокъ Нектарій съ богородичною просфорою князю и грамотой, въ которой угодникъ убѣждаетъ его безъ всякой боязни идти на врага, «чтобы ты, господине, таки пошелъ, а поможетъ ти Богъ и Троица», оканчивалась грамотка. Ободрила она и воиновъ, и надъ татарскими полчищами впервые одержана славная побѣда – Куликовская. И это было одно изъ первыхъ приношеній самого преподобнаго Сергія нашему отечеству. И велико оно! Эта побѣда, по предстательству угодника Божія, указывала Руси путь освобожденія ея отъ ига монгольскаго и возрастанія ея могущества – дружное соединеніе всѣхъ русскихъ князей подъ единою волею великаго князя Московскаго, раскрыла, что какъ азіатскія цѣпи постыднаго рабства Русь надѣла на себя въ наказаніе за раздробленность, разъединенность отдѣльныхъ княжествъ: такъ залогъ ея гражданскаго благобытія въ естественномъ соединеніи всей земли подъ единою властію. Вѣдь сюда, на Куликово поле, биться за свободу своего отечества пришла еще невиданная на; Руси, собранная отъ разныхъ княжествъ полуторастотысячная рать подъ властію одного великаго князя Московскаго... Такъ, въ потокахъ крови достойнѣйшихъ сыновъ своихъ Русь омывала на этомъ полѣ историческій грѣхъ своихъ предковъ и тою же кровію дала завѣтъ своимъ потомкамъ идти къ свободѣ и славѣ, крѣпко держась единства, воли великаго князя Московскаго. И путь этотъ, вѣрно понятый лучшими людьми времени, твердо велъ, – конечно, не безъ борьбы съ личнымъ властолюбіемъ, – Русь къ свободѣ отъ ига поработителей и силѣ, такъ что ровно чрезъ сто лѣтъ послѣ Куликовской битвы, съ возвышеніемъ Москвы и ея князя надъ удѣлами, въ 1480 году безъ пролитія каили крови было свержено 2½ вѣковое иго.
Но Духъ Божій давалъ Себя видѣть въ преподобномъ Сергіи не только даромъ прозорливости и другихъ чудотвореній, совершаемыхъ чрезъ него, но даже и видимо для чувственнаго ока. Такъ, благословляетъ онъ на подвигъ безмолвія Исаакія, и тотъ видитъ огнь, исходящій отъ десницы святаго игумена. Совершаетъ онъ божественную литургію, и не однажды видятъ Исаакій молчальникъ и Макарій, что ему сослужитъ ангелъ, иногда видятъ огнь, окружающій престолъ и нисходящій во святую чашу предъ причащеніемъ святаго игумена.
И кто повѣдаетъ всѣ чудеса благодати, бывшія ради его!
Посѣтила Сергія Сама Владычица міра съ. первоверховными апостолами Петромъ и Іоанномъ. Среди глубокой ночи онъ усердно молился однажды предъ святою иконою Ея. По молитвѣ онъ открываетъ своему ученику Михею: «бодрствуй, чадо, мы будемъ имѣть чудесное посѣщеніе». И слышенъ былъ, гласъ: «Пречистая грядетъ». Вышелъ святой старецъ въ сѣни, и его облисталъ свѣтъ ярче солнечнаго. Пресвятая Дѣва, прикоснувшись къ павшему ницъ старцу, сказала: «Не бойся, молитва твоя о ученикахъ твоихъ и о мѣстѣ семъ услышана: при тебѣ и по тебѣ я неотступна буду отъ обители твоей и буду покрывать ее». По окончаніи видѣнія старецъ подѣлился святою радостію съ Исаакіемъ и Симономъ, въ благодарность отслуженъ былъ молебенъ Пресвятой Богородицѣ, а Сергій всю ночь посвящаетъ богомыслію [2].
Угодникъ чувствовалъ на себѣ тяжесть уже болѣе семидсеятилѣтняго возраста. И наступало время его кончины. Получавъ о ней откровеніе еще за полгода, онъ остатокъ дней посвящаетъ полному безмолвію, а управленіе братіею поручаетъ одному изъ опытнѣйшихъ въ духовной жизни учениковъ своихъ, преподобному Никону. Въ сентябрѣ 1392 года святой старецъ слегъ на болѣзненный одръ и уже не вставалъ съ него. Призвавъ братій, онъ даетъ имъ наставленіе – свято хранить правила иночества, пребывать въ любви, стяжавать истинное смиреніе и не забывать страннолюбія. Весь бывъ смиреніе, угодникъ считалъ себя недостойнымъ возлечь своими смертными останками подъ церковію обители и заповѣдуетъ похоронить себя на общемъ братскомъ кладбищѣ. Въ глубокой скорби, подавлявшей всякое слово, стояли убитые горемъ иноки, внимая каждому слову завѣта своего святаго игумена. И онъ, «скорбящимъ утѣшеніе», поручаетъ ихъ всемогуществу Божію и предетательству Пречистой Дѣвы: «Она будетъ вамъ прибѣжищемъ и стѣною отъ стрѣлъ вражіихъ». Уже чувствуя дыханіе смерти, угодникъ предъ самымъ отшествіемъ въ страну иного бытія пріобщается святыхъ Таинъ. Онъ былъ уже такъ слабъ, что для пріобщенія могъ встать только съ поддержкою учениковъ. Пріявъ сей залогъ живота вѣчнаго, святой игуменъ опустился съ тихою молитвою на смертный одръ «и тако святую свою душу, предаде въ руцѣ Божіи». 25 сентября и исполнится ровно 500 лѣтъ отъ сей кончины. И воистину «честна предъ Господамъ смерть преподобныхъ его». Въ минуту кончины преподобнаго Сергія необыкновенное благоуханіе наполнило его убогую келлію и самое лице его «бѣ свѣтло, не яко мертва, но яко спяща человѣка».
Съ неописанною скорбію погребали иноки своего игумена.
Но дивенъ Богъ во святыхъ своихъ: не попускающій сокрушиться ни единой кости праведныхъ, Онъ не далъ увидѣть преподобному Своему нетлѣнія. Чрезъ 30 лѣтъ мощи его и даже самыя одежды найдены нетдѣнвшш и 8 іюля были торжественно открыты.
Теперь слѣдуетъ указать значеніе преподобнаго Сергія и его обители въ церковныхъ и государственныхъ судьбахъ, нашего отечества.
По выраженію лѣтописца, преподобный Сергій былъ «учитель всѣмъ монастыремъ, иже въ Руси». Это краткое выраженіе чрезвычайно полно опредѣляетъ церковное значеніе Сергіевой обители.
Дѣйствительно, всѣ русскіе монастыри, возникшіе во всей сѣверо-восточной, а чрезъ нихъ и въ сѣверной Руси за основаніемъ сей обители, были лишь болѣе или менѣе точнымъ воспроизведеніемъ введенныхъ въ ней обычаевъ. А такъ какъ въ ней было принято общежитіе, то сія обитель послужила разсадникомъ строго опредѣленнаго иноческаго житія въ странѣ, куда переносился центръ общерусской жизни съ разореннаго Приднѣпровья. Такъ и было. Видѣніе чудесныхъ птицъ, предъизображавшее угоднику Божію судьбу его обители, сбылось поразительно точно. Какъ прекрасныя птицы, разлетѣлись ея иноки по сѣверо-восточной и сѣверной Руси и основали здѣсь въ ближайшее къ своему учителю время до 40 монастырей, а ученики этихъ обителей до 50 монастырей – это упоминаемые въ лѣтописныхъ сказаніяхъ монастыри. Сочтите же это иночество, вышедшее непосредственно и посредственно изъ стѣнъ Сергіевой обители, это неисчислимое духовное потомство богоноснаго Сергія? Припомните, что ближайшее къ нему это потомство его жило въ то время, когда религіозная и нравственная жизнь часто представляла еще смѣсь христіанскихъ началъ съ языческими, и что именно многочисленные сыны Сергія вмѣстѣ съ бѣлымъ духовенствомъ должны были бороться съ этою тьмою, насаждая жизнію и ученіемъ христіанское просвѣщеніе. Далѣе, обитель эта основана въ то время, когда церковная наша жизнь страдала отъ послѣдствій монгольскаго ига. Въ разстройство приведена была этимъ игомъ и монашеская жизнь. Значеніе Сергіевой обители въ этомъ отношеніи сходно съ Кіево-Печерскою: эта явилась насадительницею монашества на Руси, Сергіева – какъ бы возсоздательницею его, когда оно было задерживаемо на своемъ пути уже долго тяготѣвшимъ монгольскимъ игомъ и соединенными съ нимъ многоразличными церковными и гражданскими нестроеніями. Та обитель была религіознымъ центромъ для Приднѣпровской Руси и продолжаетъ быть святынею прежде всего для нея; Троице-Сергіева лавра стала главною святынею Москвы и сѣверной Руси и сроднила съ своимъ честнымъ аввою почти всѣ обители, возникшія здѣсь по смерти его.
Такъ, Промыслъ Божій воздвигъ въ двухъ далекихъ одно отъ другой частяхъ единой нашей Руси двѣ великія Обители – и каждую «во благо время».
Недосягаемо высоко стоитъ Троице-Сергіева обитель и въ государственныхъ судьбахъ нашего отечества.
И прежде всего, иночество ея, устраивая обители въ разныхъ концахъ сѣверной Руси, способствовало претворенію обитавшихъ тамъ полуязыческихъ племенъ въ единую россійскую народность, скрѣпленную православною вѣрою. Но главное – въ Радонежскую пустынь переносятся всѣ важнѣйшія событія въ исторіи, возвышенія Москвы изъ едва замѣтнаго городка до высоты первопрестольнаго града Руси, подчинившаго себѣ всѣ удѣлы. Такъ, Промыслу угодно было, чтобы зараждавшееся одновременно съ сею обителію единодержавіе имѣло въ ней величайшую для себя поддержку и пріяло освященіе отъ ея основателя. Въ сей обители ведется самая ожесточенная и главная борьба за отечество, православіе и народность въ смутное время. И сколько иныхъ государственныхъ событій за ея стѣнами! И обитель стоитъ не простою зрительницею этихъ событій. Нѣтъ! Съ одушевленіемъ, достойнымъ престоловъ, она участвуетъ въ нихъ всѣми нравственными средствами, и бывало, что именно она давала имъ свое властное рѣшеніе.
Изъ многихъ приведемъ хотя главные примѣры. – Вотъ самъ смиренный игуменъ Радонежскій подписывается подъ завѣщаніемъ великаго князя Димитрія Іоанновича 1389 года 19 мая. А здѣсь впервые въ законодательномъ актѣ устанавливается новый порядокъ престолонаслѣдія отъ отца къ старшему сыну. Еще ранѣе, въ 1360 г., какъ бы въ подготовленіе этого государственнаго акта, онъ идетъ въ Ростовъ убѣдить неспокойнаго Ростовскаго князя Константина смириться предъ Московскимъ великимъ княземъ – и тогъ смиряется. За то же возвышеніе власти Московскаго князя, еще юнаго, идетъ смиренный игуменъ въ Нижній Новгородъ, когда Борисъ Константиновичъ, братъ Суздальскаго князя Димитрія, согласившагося на подчиненіе Московскому князю, не захотѣлъ послѣдовать примѣру брата и отнялъ у него, заручившись помощію татаръ, Нижній-Новгородъ. Смиренный игуменъ даже затворилъ въ семъ городѣ храмы, по повелѣнію митрополита Алексія, когда Борисъ не пошелъ въ Москву вопреки требованію великаго князя. – И непокорный смирился. Охлажденію борьбы Тверскаго князя Михаила Александровича съ Москвою изъ за великаго стола тоже немало содѣйствовалъ преподобный Сергій своимъ кроткимъ словомъ. Вотъ онъ же, Радонежскій пустынникъ, въ 1385 году, идетъ, по обыкновенію, пѣшкомъ въ Рязань склонить къ миру Рязанскаго князя Олега, не хотѣвшаго примириться съ возвышеніемъ Московскаго великаго князя, – и этотъ безпокойный и воинственный сосѣдъ «взялъ, по выраженію лѣтописи, съ великимъ княземъ Димитріемъ вѣчный миръ и любовь въ родъ и родъ». Извѣстно уже участіе преподобнаго Сергія въ Куликовской битвѣ. Удивительно ли послѣ этого, что Василій Темный, застигнутый въ лаврѣ сторонникомъ лютаго врага новаго строя – Шемяки, ищетъ убѣжища предъ мощами преподобнаго Сергія, борца единодержавія Московскаго князя. Удивительно ли, что ради скрѣпленнаго имъ самимъ завѣщанія Димитрія Донскаго онъ является на полѣ въ видѣ свѣтлаго старца супругѣ Іоанна III – Софіи Палеологъ, шедшей въ Сергіеву обитель помолиться о дарованіи ей сына, и обѣщаетъ ей сына, чрезъ годъ послѣ сего родившагося Василія Іоанновича. Сынъ сего долго бездѣтнаго князя, царь Іоаннъ Васильевичъ Грозный, тоже испрошенъ былъ у преподобнаго Сергія, къ нему въ раку положенъ былъ еще младенцемъ и крещенъ въ его обители. А вѣдь сей царь окончательно утвердилъ царскій Московскій тронъ и поставилъ подъ его могучую корону три великія царства: Казанское, Астраханское и Сибирское. Замѣчательно при семъ, что еще до покоренія Казанскаго царства и за 5 лѣтъ до закладки Свіяжска, этого перваго оплота Москвы въ семъ царствѣ, черемисы слыхали чудное пѣніе, русскій церковный звонъ и видали одного стараго инока, который ходилъ съ крестомъ и благословлялъ на всѣ стороны, какъ будто размѣрялъ то мѣсто, гдѣ возникъ городъ, и все то мѣсто наполнялось благоуханіемъ. Стрѣлы не брали его, а летѣли вверхъ, падали на землю и ломались. Разсказывавшіе объ этомъ плѣнные черемисы узнали старца по иконѣ – это былъ Радонежскій игуменъ Сергій. Въ осаду Казани его видали на стѣнахъ ея. Какъ Димитрія Донскаго онъ благословилъ на первую страшную брань съ невѣрными и подкрѣпилъ мужество князя предъ самою Куликовскою битвою: такъ теперь сей же стражъ отечества нашего предшествуетъ и сопутствуетъ Грозному уже въ покореніи Руси сихъ враговъ... И Грозный царь, въ благодареніе угоднику Божію, всю жизнь особенно радѣлъ объ его обители (имъ, напримѣръ устроена первая серебряная вызолоченная рака для мощей его), а въ Казани и Свіяжекѣ воздвигъ ему по обители.
Наступили и тѣ страшные годы заслуженнаго грѣхами предковъ гнѣва Божія на Русскую землю, которые справедливо названы были современниками лихолѣтьемъ, смутнымъ временемъ. Поднялась темная рать латинства подъ знаменами столь прославленнаго въ лѣтописяхъ католичества и іезуитовъ Сигизмунда III, короля польскаго. Сиротствовавшій престолъ одинъ за другимъ восхищаютъ самозванцы, перваго изъ которыхъ привела та злая сила. Сами русскіе люди, подавляемые силою этой смуты, искалѣчились до того, что безъ укоровъ совѣсти переходятъ изъ одного лагеря въ другой, давая тамъ и здѣсь клятву и присягу на вѣрность. А нравы пали такъ глубоко, что изъ-за куска хлѣба совершались самыя отвратительныя злодѣянія.. Стала какъ бы изнемогать и коренная сила Руси – православіе, лишившееся своего мощнаго защитника и хранителя, и ему уже открылось бѣдствіе – стать подъ ложную охрану католика...
И вотъ, когда не видѣлось и просвѣта за этою непроницаемою иглою тяготѣвшихъ надъ многострадальною Русью бѣдъ, ополчается на защиту ея «вовбранный воевода» ея – сей же смиренный Радонежскій игуменъ Сергій и его святая обитель. Да, всѣ тяжкія времена нашей исторіи – времена особеннаго предстательства преподобнаго Сергія! И эта защита на всякое лютое время чудесно указана была одному иноку лавры, горько оплакивавшему въ смутное время колеблемое православіе и другія бѣды отечества. «Кто ты, который такъ думаешь, говорилъ чудесный голосъ, что не быть на Руси православію, и хочешь испытать судьбы Божіи? А того не знаешь, что за васъ молитъ Бога... и вашъ преподобный Сергій чудодѣйствующій, и будетъ: православіе на Руси по прежнему». И Сергій сдѣлалъ свою обитель опорою всего отечества. Прежде онъ многократными своими явленіями и чудесною помощію осажденнымъ спасаетъ ее, хотя обитель въ самомъ началѣ знаменитой 16-мѣсячной осады 30-тысячнымъ польско-литовскимъ отрядомъ имѣла за свояки стѣнами вмѣстѣ съ иноками всего двѣ съ половиною тысячи человѣкъ. Въ этой неравной борьбѣ каждая развалина лавры была раною цѣлаго отечества и каждый инокъ ея витяземъ. Ибо изъ этой лавры должно было начаться освобожденіе отъ бѣдствій, и по ея дѣятельному участію и благословенію – вступилъ родоначальникъ нынѣ благополучно царствующей династіи – Михаилъ Ѳеодоровичъ Романовъ. Выступили знаменитый архимандритъ лавры Діонисій и келарь Авраамій Палицынъ. Своими одушевленными грамотами они кликнули кличъ по всей землѣ русской и подняли ими ополченія со всѣхъ концевъ отечества. Самъ Сергій является благочестивому горожанину Нижегородскому Козьмѣ Минину-Сухоручкѣ и повелѣваетъ идти на освобожденіе Москвы. И начался по голосу лавры этотъ полный героизма выкупъ отечества «залогомъ женъ и дѣтей». Только по моленіямъ Діонисія и Авраамія, князь Пожарскій пренебрегаетъ опасностями отъ неурядицъ и смутъ въ собранномъ ополченіи и отъ извѣрившихся соотечественниковъ и принимаетъ начальствованіе надъ войскомъ. 18-го августа 1612 года въ 4 верстахъ отъ лавры, на горѣ Волкушѣ, Діонисій благословляетъ ополченіе, шедшее изъ Ярославля подъ стѣны Москвы, а Авраамій раздѣляетъ и всѣ трудности похода и являетъ героизмъ, достойный лучшаго полководца. Вѣдь это онъ умолилъ казаковъ, въ рѣшительную битву съ поляками на Дѣвичьемъ полѣ оставившихъ лютую сѣчу, снова стать въ ряды изнемогавшаго ополченія Пожарскаго. Съ условнымъ кликомъ: «Сергіевъ, Сергіевъ» они бросились на враговъ и отразили ихъ. Когда снова казаки, недовольные переносимыми лишеніями, неразлучными отъ войны, хотѣли перебить вождей и сами разбѣжаться: въ этотъ черный день Діонисій и Авраамій присылаютъ въ возмутившійся станъ изъ обители преподобнаго Сергія унизанныя жемчугомъ ризы и самые дорогіе сосуды. Безпримѣрное самопожертвованіе обители тронуло своекорыстное недовольство казаковъ, и устыженные драгоцѣнными приношеніями, они не прикоснувшись къ нимъ, отсылаютъ ихъ обратно, и съ тѣхъ поръ безропотно несутъ всѣ невзгоды трудной брани. Наконецъ, очищенъ Кремль отъ поляковъ (26 октября) – и самъ преподобный предсказываетъ это наканунѣ томившемуся у нихъ въ плѣну архіепископу Элассонскому Арсенію и въ утвержденіе пророчества исцѣляетъ его отъ болѣзни.
Вздохнула Москва отъ неистоваго польскаго погрома. Но торжество ея, или точнѣе, торжество Сергіевой лавры и предстательства ея основателя не могло быть полнымъ: не было царя. «Но безъ государя, какъ гласила одна изъ современныхъ грамотъ, Московскому государству стоять нельзя, печься объ немъ и людьми Божьими промышлять некому». Тѣ же Діонисій и Авраамій дѣятельно участвуютъ въ избраніи новаго царя, и оно совершается въ Москвѣ на Троицкомъ подворьѣ. 21 февраля 1613 г. состоялся единогласный выборъ «природнаго царя Михаила Ѳеодоровича Романова» – двоюроднаго внука кроткой царицы Анастасіи Романовны – на Московское царство. Тотъ же Авраамій съ другими объявляетъ объ этомъ съ лобнаго мѣста народу и замѣчаетъ по поводу единогласія въ избраніи: «се бысть по изволенію Божію». Съ другими представителями онъ идетъ въ Костромской Ипатьевскій монастырь, и слезно умоляетъ юнаго Михаила занять престолъ государства. По пути къ столицѣ благочестивый избранникъ идетъ взять благословеніе на царство, у преподобнаго Сергія. Благословленный имъ всѣми предшествовавшими избранію событіями, онъ пріемлетъ видимое благословеніе отъ того же архимандрита Діонисія: Но дни покоя для лавры еще не настали. Шелъ отмстить ей и Москвѣ за устраненіе отъ престола Россійскаго польскій королевичъ Владиславъ. Послѣ неудачныхъ попытокъ взять обитель начинаются переговоры о мирѣ... и прежде съ обителью смиреннаго Сергія, а потомъ и съ Москвой. Сами враги чувствовали силу этого оплота Руси. Миръ былъ заключенъ въ деревнѣ, принадлежавшей лаврѣ, верстахъ въ 4 отъ нея – Деулинѣ, и въ память этого былъ воздвигнутъ тамъ храмъ въ честь Сергія «истиннаго миротворца».
Такимъ путемъ сбылось великое слово: «и будетъ православіе на Руси по прежнему». Осталось оно, сохранился и поколебленный царскій тронъ и находившаяся въ великой опасности отъ поляковъ, русская наша народность.
Ровно черезъ два вѣка, въ 1812 году, Москва испытала новое бѣдствіе: теперь разоряли ее вмѣсто поляковъ французы, по крайней мѣрѣ не единокровные намъ. Но губительныя волны этого нашествія, не докатились до несокрушимаго оплота, нашего отечества. Напротивъ, припали, молитвенно иноки къ данному Россіи воеводѣ, Сергію, совершили крестный ходъ кругомъ обители наканунѣ Покрова Пресвятыя Богородицы – и въ тотъ самый день еще до окончанія богослуженія французскій отрядъ, уже 7 дней стоявшій въ 12 верстахъ отъ лавры и было отправившійся завладѣть ея неисчислимыми сокровищамя, получилъ приказаніе воротиться. Такъ подтвердилась и чрезъ 200 лѣтъ утѣшенія Сергія осажденнымъ въ лаврѣ инокамъ: «Что вы трепещете? Если и никто изъ васъ не останется въ живыхъ, Господь не предастъ святаго мѣста сего. Не будетъ услышано во вразѣхъ, яко плѣнихомъ обитель Пресвятыя Троицы. Господь мѣсто сіе имене ради Своего безъ оружія избавитъ». И избавилъ съ нимъ всю Русь. Вѣдь это вымоленное Сергіевою лаврою отступленіе Галловъ отъ ея стѣнъ было началомъ общаго бѣгства враговъ этихъ изъ Россіи. Чрезъ недѣлю, 7 октября, французы потянулись изъ Москвы съ награбленными сокровищами, конечно, и не предполагая, что не донесутъ они ихъ до родного Парижа, и сами въ безчисленномъ количествѣ устелятъ своими трупами пути, поля и лѣса чужой, непобѣдимой и Богомъ хранимой страны... Да если мы обратимся и къ самому началу новой исторіи нашего государства, то видимъ, что оно двукратно находило спасеніе въ Сергіевой лаврѣ; вѣдь здѣсь Великій Преобразователь укрылся отъ смертной опасности со стороны возмутившихся стрѣльцовъ и властолюбивой сестры, какъ въ смутное время здѣсь же спаслась цѣлая Россія.
Наконецъ, и сей край и самый градъ нашъ (Вильна) видѣли на себѣ заступленіе основателя Сергіевой лавры. Когда благочестивый царь Алексѣй Михайловичъ отправился на войну съ поляками за угнетаемыхъ ими православныхъ, то взялъ съ собою изъ лавры, какъ бы во игумена ополченія, икону преподобнаго Сергія, написанную на верхней доскѣ его гроба, и при возвращеній ея въ обитель въ 1659 году повелѣлъ написать на ней, что «по молитвамъ Пресвятой Богородицы и заступленію святыхъ чудотворцевъ Сергія и Никона, Богъ даровалъ ему побѣду надъ королемъ польскимъ и предалъ въ его руки Вильну и другіе города польскіе, литовскіе и нѣмецкіе»[ 3 ] (Истор. оп. Св.-Тр. л., 20 стр.).
Говорить ли о той широкой благотворительностн, какую лавра неизмѣнно проявляла во всѣ тяжелые дни нашего отечества? Ради этой благотворительности самъ угодникъ Божій творилъ неоднократно чудеса, какъ напр., въ смутное время. И сколько мы увидѣли бы благотвореній ея нашему отечеству, если бы развернуть сказанія о семъ!..
И чувствуетъ русскій человѣкъ эту могучую непреоборимую силу обители преподобнаго Сергія, и благоговѣйный трепетъ проникаетъ его признательную душу, когда вспоминаетъ онъ или слышитъ это великое и во языцѣхъ имя смиреннаго Сергія и Свято-Троицкія Сергіева лавры. И невольно, какою то наслѣдственною съ плотію и кровію силою влечется онъ въ эту знаменитую лавру «поклониться Преподобному». Припадаютъ въ нему всѣ до одного наши боголюбивые, благочестивые Цари, сильные міра и богатые смиренно склоняются предъ нимъ, вручая иногда одному ему свои болѣзни и скорби, іерархи россійской церкви просятъ у него просвѣщенія и руководительства въ своемъ многотрудномъ служеніи, иноки прибѣгаютъ къ сему великому наставнику монаховъ, густою волною и непрестающею и съ самыхъ отдаленныхъ и различныхъ концовъ нашего необъятнаго отечества идетъ къ Преподобному русскій богобоязненный простолюдинъ. Съ посохомъ въ рукѣ и котомкою съ хлѣбомъ за плечами терпѣливо проходитъ онъ цѣлыя громадныя пространства, забывая о всѣхъ трудностяхъ пути, лишь только завидитъ онъ этотъ златоглавый храмъ, гдѣ величественно почиваетъ, въ двухъ драгоцѣннѣйшихъ ракахъ – сихъ царскихъ дарахъ – этотъ преславвый Сергій Чудотворецъ... И сноситъ Русь отовсюду ко святымъ мощамъ его скорби, нужды и бѣды многоразличныя скоро уже пять вѣковъ. И какъ изъ нѣкоей неистощимой сокровищницы пріемлетъ отъ его мощей каждый, теплѣ приходящій, что нужно и сколько нужно на потребу.

Да любитъ же и каждый изъ насъ этого великаго святаго Россіянина. И любовь свою да являетъ проникновеніемъ тѣми святыми началами, которыми жилъ для церкви и государства и являлъ себя по смерти самъ угодникъ и какими жила и живетъ его святая обитель. Ей, полюбитъ тогда и насъ Радонежскій игуменъ, будетъ радоваться съ нимъ и его святая обитель.
Богу же, воздвигшему землѣ нашей сего скораго предстателя и преславнаго чудотворца, слава, честь, благодареніе и поклоненіе всегда, нынѣ и присно и во вѣки вѣковъ.

Іеромонахъ Антоній.

«Прибавленія къ Церковнымъ Вѣдомостямъ». 1892. № 27. С. 947-958; № 28. С. 981-986.

1. Статья сія была читана въ собраніе Литовской семинаріи 10 мая сего 1892 года.
2. Память этого явленія отмѣчаеться въ день кончины Преподобного. – ред.
3. Сія же святая икона сопутствовала Петру Великому въ его войну со шведами пребывала въ ополченіи въ Отечественную войну.