Знаменательныя особенности, которыми сопровождается начало пасхальной утрени, нашли себѣ объясненіе въ одномъ изъ пасхальныхъ словъ Митр. Филарета. Благовременно остановиться на этомъ словѣ въ наступившій свѣтлый праздникъ Воскресенія Христова.

Въ особенностяхъ пасхальнаго богослуженія преосвященный проповѣдникъ видитъ примѣненіе «древняго и высокаго закона церковнаго богослуженія», чтобы оно, съ одной стороны, соотвѣтствовало воспроизводимымъ въ его дѣйствіяхъ священно-историческимъ событіямъ, съ другой – представляло собою «образы невидимаго, небеснаго».

ля пасхальнаго торжества св. Церковь собираетъ вѣрующихъ въ полночь. Этотъ обычай, по объясненію Филарета, имѣетъ своею цѣлію, по возможности, сблизить начало празднованія съ временемъ празднуемаго событія, т. е. воскресенія Христова. Евангелисты не указываютъ во всей точности часа, въ который Спаситель возсталъ изъ мертвыхъ. Мѵроносицы съ восходомъ солнца явились ко гробу Господню, но онъ былъ уже открытъ и Ангелы возвѣстили имъ о воскресеніи Спасителя, какъ о событіи уже совершившемся. Гораздо раньше произошло при гробѣ Господнемъ землетрясеніе и Ангелъ отвалилъ камень отъ гроба, причемъ своимъ явленіемъ при необычайномъ свѣтѣ привелъ въ ужасъ приставленную ко гробу стражу и разогналъ ее, чтобы открыть мѵроносицамъ и апостоламъ свободный доступъ къ тому же гробу. Еще раньше совершилось самое воскресеніе Господа, ибо оно послѣдовало, когда гробъ былъ еще «запечатанъ», какъ объ этомъ свидѣтельствуетъ преданіе Церкви, выражаемое и въ ея пѣснопѣніяхъ («Запечатану гробу, Животъ отъ гроба возсіялъ еси, Христе Боже»). Но съ другой стороны событіе воскресенія Христова не могло случиться ранѣе полуночи; такъ какъ, по предреченію Господа, оно должно было послѣдовать въ третій день послѣ смерти Спасителя, а потому войти хотя въ первые послѣполуночные часы перваго дня по субботѣ. «Въ сихъ-то часахъ сокрытую, безпримѣрно высокую и чудесную минуту воскресенія – замѣчаетъ Филаретъ, – желали мы уловить началомъ нашего торжества, чтобы праздникъ, по возможности составлялъ едино съ празднуемымъ событіемъ».

Предъ пасхальной утреней совершается полунощница съ пѣніемъ канона великаой субботы, – изображающаго, главнымъ образомъ, скорбныя чувства христіанской души при воспоминаніи страданій и смерти Господа Іисуса. И здѣсь, по словамъ Митр. Филарета, порядокъ воспоминаній слѣдовалъ порядку воспоминаемыхъ событій; «поелику воскресеніе Христово явилось изъ состоянія тридневнаго погребенія Христова. Съ другой стороны – предъ самою радостью возбужденная благочестивая печаль должна была приготовить къ болѣе правильному и ясному сознанію и живому ощущенію слѣдующей за нею божественной радости».

Самое торжество открывается пѣснію, которою мы исповѣдуемъ, что воскресеніе Христово ангелы поютъ на небесахъ; потомъ и себѣ просимъ благодати славитъ оное чистымъ сердцемъ. Эта пѣснь поется священнослужащими въ алтарѣ при затворенныхъ царскихъ вратахъ. Здѣсь также «видно послѣдованіе событію (объясняетъ проповѣдникъ). Ангелы узнали и прославили воскресеніе Христово прежде человѣковъ: ибо человѣки узнали оное въ началѣ отъ ангеловъ. Небо не отверзлось видимо для земли, когда Христосъ отверзъ оное невидимо, силою креста Своего и, вмѣстѣ съ воскресеніемъ Своимъ, ввелъ въ оное патріарховъ, пророковъ и святыхъ ветхозавѣтныхъ, при славословіи ангеловъ».

Испросивъ у Господа помощи, мы начинаемъ славить Его воскресеніе весьма необычайнымъ чиномъ. Выйдя изъ храма и обойдя оный, останавливаемся «въ ночи, на западѣ», предъ затворенными вратами храма, и возглашаемъ первое славословіе Пресвятой Троицѣ и Христу воскресшему. Затѣмъ «кадило и крестъ отверзаютъ намъ врата храма; и тогда изъ тьмы внѣшней входимъ мы въ его внутренній свѣтъ, и неудержимо предаемся восторгамъ праздника». «Здѣсь по выраженію Филарета, видны такія необычайности, что ихъ надлежало бы признать несообразными, если бы не предположить въ нихъ сокровеннаго и глубокаго знаменованія». Это знаменованіе проповѣдникъ указываетъ въ томъ, что «въ видимыхъ дѣйствіяхъ Церкви земной по возможности начертанъ образъ невидимаго торжества Церкви небесной».

Послѣ Своей смерти, но прежде воскресенія Господь Іисусъ Христосъ былъ, какъ исповѣдуетъ св. Церковь, во гробѣ плотски, во адѣ же съ душею, яко Богъ. Даже до ада нисшелъ Онъ и тамо сущую тьму разрушилъ. Патріархи, пророки и праведники ветхаго завѣта хотя не были погружены въ глубокой тьмѣ, подобно невѣрующимъ и нечестивымъ, однако и «не выходили изъ сѣни смертной, не наслаждались полнымъ свѣтомъ. Они имѣли сѣмя свѣта, то есть, вѣру во Христа грядущаго, – но только дѣйствительное къ нимъ пришествіе... Спасителя міра извело ихъ изъ сѣни смертной и отверзло имъ двери рая и неба».

Все это и изображается предначинательными обрядами пасхальной утрени. Когда стоимъ мы «на западѣ, во мракѣ ночи, какъ бы въ сѣни смертной», стоимъ предъ затворенными вратами храма, какъ бы предъ затворенными вратами рая, – чрезъ сіе Церковь говоритъ намъ: такъ было до воскресенія Христова, и такъ было бы вѣчно безъ воскресенія Христова. Потомъ славословіе Пресвятой Троицы и Христа воскресшаго, крестъ и кадило отворяютъ намъ врата храма: этимъ св. Церковь какъ бы говоритъ: такъ благодать Пресвятыя Троицы и имя и сила Христа воскресшаго, вѣра и молитва отверзаютъ врата рая и неба. Горящія свѣчи въ нашихъ рукахъ не только знаменуютъ «свѣтъ воскресенія», но въ то же время напоминаютъ намъ о мудрахъ дѣвахъ и возбуждаютъ къ готовности «со свѣтомъ вѣры, съ елеемъ мира, любви и милосердія срѣтить второе, славное пришествіе Небеснаго Жениха въ полупощи временъ и найти для себя отверстыми Его царскія двери».

Вступая въ торжество Христова воскресенія въ слѣдъ за ангелами, мы должны стараться, чтобы наше празднованіе было близко къ ангельскому, было достойно общенія съ небесною Церковію патріарховъ, пророковъ и прочихъ святыхъ, словомъ – достойно рая и неба. Для этого требуется отъ насъ праздновать св. Пасху чистымъ сердцемъ, съ любовію къ Богу и Христу воскресшему и въ духѣ братолюбія къ всѣмъ ближнимъ.



Н. С.


_____________________
«Пензенскія Епархіальныя Вѣдомости». 1902. № 8. Ч. Неофф. С. 319-323.